На заднем сиденье машины, которую вел Паскаль, Шарко прислонился головой к стеклу. Всего пара часов сна, промелькнувших за сомкнутыми веками. Запах прижавшихся к нему сыновей… Воспоминание о встрече с Николя…

И возврат в настоящее. Ощущение сна наяву, вызванное мелким серым дождиком, колыханием домов в мороси, черно-оранжевым небом с грязными призрачными отблесками огней столицы, рельсами скоростного метро, блестящими, как лезвие ножа в тумане. Наконец они добрались до спящего квартала – между тремя и семью часами утра наступал единственный мирный момент для его обитателей, краткая передышка, прежде чем нищета снова выползет наружу. Шарко представил себе местную молодежь, которая целыми днями жгла резину своих скутеров, гоняя по парковке, этих часовых, вечно стоящих на стреме, которые исчезали в домах, стоило появиться любой незнакомой машине, и трепещущую в них надежду, которой предстояло разбиться вдребезги в одной из камер окрестных комиссариатов, где больше не знали, что делать с растущей преступностью.

Пока кавалькада двигалась к дому, коп вспомнил, что говорил Петер Фурмантель, журналист с сожженным лицом, по поводу vampyres. Молодые ребята, порвавшие с обществом, легковнушаемые, которые крутятся вокруг демона и открыты для любой идеологии, лишь бы она была направлена против тех, кто диктует правила. Благодатная почва для любых сект – этих разрушителей человечности, способных разбудить в каждом его самые примитивные и жестокие инстинкты. Этот молодняк был всего лишь пушечным мясом, готовым заразить себя любой болезнью, гореть на медленном смертельном огне, пока тело не взорвется, и они даже не отдавали себе в этом отчета.

Пять пятьдесят. Две на вид самые обычные машины бригады быстрого реагирования и машина с командой Маньена припарковались в ста метрах от своей цели, на прилегающей улице. Выстроившись в колонну, бегом и молча, тени заскользили вдоль фасадов. Удар следовало нанести быстро, точно, без промаха, пока не проснется местный люд, изначально кипящий от злости.

Башня Пери была перед ними. Они нырнули в вонючую пасть подъезда, лестница была вся изрисована и пропахла коноплей до самого каменного нутра. Тихий согласованный звук шагов по ступенькам, шорох спецкостюмов, поскрипывание тяжелых касок на голове. Сцена, которую Шарко проживал столько раз за время своей работы. Ощущение фильма, которому нет конца.

Седьмой этаж, дверь в глубине слева, настоящая крысиная нора. Мужчины заняли позиции. Портативный таран в два удара снес входную дверь. Боевые псы рванулись в однокомнатную квартирку, как рой ос, взметнувшихся из гнезда.