— Какая у вас отлаженная система, — иронично тяну я и усмехаюсь. — Что ещё они тебе поведали?

— Да, ничего.

Лжет.

Трубецкая лжет, и я это чувствую.

— Неужели они не упомянули о каких-нибудь странных, интересных деталях? — с притворным удивлением спрашиваю я, на что Марина мгновенно ведется. Её глаза загораются, и она придвигается ближе.

— Один парень сказал, что видел, как неизвестная троица шла с пакетами к зеркальной комнате.

— Так, так…

— Два парня и одна девушка. Возможно, они — виновники.

— И как же выглядели подозреваемые? — Боже, даже смешно, что Трубецкая оказалась полезна.

— Не знаю. — А может и не полезна. — Девушку разглядеть не удалось. А парни были поразительно схожими… так что мои информаторы запутались.

— Схожими? — я вскидываю бровь. — Что ты имеешь в виду?

Трубецкая пожимает плечами, и в класс заходит учительница.

Я раздраженно выдыхаю.

Мне абсолютно лень слушать лекцию преподавателя об иммунитете. Я отключаюсь, летаю в облаках, пока не замечаю, что кто-то резко сменил тему, начав обсуждать зимнюю суровую погоду. Это тоже не вызывает особо интереса, правда недолгое количество времени.

— У меня друг вчера на улице упал, — отрезает с первой парты Костя Симонов, и класс оживает. Всегда во благо послушать о несчастье других: это ведь такая животрепещущая тема. — Он подскользнулся, грохнулся прямо на свое плечо.

— Иу, — тянет Трубецкая.

— Ага, — довольно хихикает Симонов. — Вывих. Один знакомый сказал сходить ему в больницу, но он отказался. Решил, что сам справится. Да, нет. Сегодня проснулся, а плечо разбухло, как китайская лапша.

Класс почему-то начинает усмехаться, учительница то и дело, пытается всех успокоить, а у меня сжимаются, скручиваются внутренности.

Я резко сажусь прямо, хватаюсь руками за парту и закрываю глаза.

Главное дышать, дышать, дышать…