Пальчикова махнула рукой — ладно, мол, сами были молодые, помним.

— Ой, Татьяна Георгиевна! — обрадовалась Настя. — Он тут недавно в новых домах квартиру купил и хочет, чтобы я поехала с ним и посмотрела.

— Ну с просмотром квартиры я бы на твоем месте не торопилась.

— Почему?

— У самой небось мозги есть, вот и пораскинь ими.

— Да ладно, Татьяна Георгиевна! — Настя махнула рукой. — Вы прямо прошлый век.

— Так я и родилась в прошлом веке, — вздохнула Пальчикова.

— Но живете-то вы уже в настоящем!

— Эх, Настька, Настька…

— Татьяна Георгиевна, если вы против Сережки что-то имеете, то так сразу и скажите. — Настя обиженно поджала губы.

— Да ничего я не имею против твоего Сережки.

— Тогда я съезжу, посмотрю, что у него за квартира.

— Это ты не у меня должна спрашивать, а у своей матери.

— Ну вы скажете тоже! Зачем мне у матери спрашивать?

— А зачем у меня?

— Так он в пятницу зовет. Мне бы часа на два раньше убежать. Можно?

— Беги, чего с тобой сделаешь, только будь осмотрительна и телефон не забудь, если что, звони.

— Обязательно. Спасибо вам! — Обрадованная Настя вымыла посуду и ушла.

«Неужели и я когда — то была такой?» — вздохнула Пальчикова.

Она вспомнила, как когда-то женихалась со своим мужем Володей, как бегала к нему на свиданья, как стояли они ночью над рекой, и любимый обещал подарить ей звезду. Потом была свадьба, и ее, и его родители не поскупились и даже купили им комнату в коммуналке. Но супружеская жизнь не заладилась, и через два года Татьяна собрала вещи и ушла от мужа. Жила с родителями, потом на съемной квартире и наконец по протекции тетки устроилась к Торнавскому. В то время экономкой дома была Мария Семеновна, тетя Маша, как все звали ее за глаза. К Татьяне она сразу отнеслась по-доброму, в первый же день сказала, что если та будет работать добросовестно и по-честному, то и жить будет в доме Торнавского как у Христа за пазухой. Так оно все и вышло.