Хозяйка дома посмотрела на него, несколько изумившись такому выводу, но не перестала улыбаться. Когда-то она явно была красавицей, но теперь зубы ее пожелтели, а над верхней губой появилась растительность.

– Вы не в курсе, у вашего супруга были какие-то проблемы? – продолжал Карл.

– Да, полагаю, что да. Иначе вряд ли бы он с пеной у рта стоял в дикую рань в аэропорту в ожидании Тайса Снапа.

– Э-э… Тайс Снап?

Женщина раскинула руки.

– Ну да, Тайс Снап. Неужто вы никогда не читали про него в газетах? – Она рассмеялась. – Впрочем, неважно. Школьный приятель моего мужа. То есть приятель – это громко сказано, раз он решил настолько запудрить голову Рене.

– О чем идет речь?

– Торговля акциями. У него лежит куча акций в «Банке Карребэк», это банк Тайса Снапа. Ну вот скажите на милость, что вы за полицейские, если еще не потрясли как следует этого человека?

Карл посмотрел на Ассада. Тот лишь пожал плечами и спросил:

– О какой сумме идет речь?

– Понятия не имею. Таким уж скрытным всегда был Рене. Он ведь являлся и членом совета директоров банка.

– А он, случайно, не мог отправиться к своему дружку, этому… как там его? – Ассад зашуршал блокнотиком. – Этому Снапсу.

– Снап. Тайс Снап. Не знаю. Скорее уж он отправился в отель, клоп несчастный. Что до меня, так пусть этот хлюпик лучше посидит там.

Хлюпик? В этом слове выразилось ее истинное отношение к партнеру по священному браку, как и к обещанию провести с ним всю жизнь до самой смерти в «любви и почтении, не покидая ни в радости, ни в горе».

В кармане у Карла завибрировал телефон. Если это Мона, пусть все остальное немного подождет.

Взглянув на дисплей, он увидел незнакомый номер. Может, она звонит с рабочего телефона?

– Алло, монсеньор, – обратился к нему голос из трубки.

Что за черт?

– Говорит Гордон Тейлор. Я проверил положение Рене Эриксена. Много всего выяснил об образовании и карьере, но особое внимание обратил на то, что совсем недавно он продал акции «Банка Карребэк» на десять миллионов крон и к тому же входит в состав совета директоров банка. Странно как-то, да?

Проклятье. Десять миллионов.