«Спокойно», – подумал Рене. Но затем припомнил, как служащий отеля накануне неожиданно спросил, не датчанин ли он. Не является ли, случайно, акцент, придающий его английской речи особое звучание, скандинавским, да, возможно, датским, ибо однажды у него была возлюбленная из тех краев и ее речь звучала точно так же. И когда Рене ответил отрицательно, у него получилось это чересчур агрессивно, после чего парень посмотрел на него с подозрением.

Из-за этого Рене пришлось поменять отель, проклятье, но не имя – зачем?

Мужчина в пальто находился всего в двадцати-тридцати метрах от него, и Эриксен ускорился. Впереди было три-четыре узеньких переулка, которые, подобно этому, вели на более широкие улицы, так что оставалось просто выдержать темп.

И вдруг ему неожиданно показалось, что он уже видел этого человека. Не он ли стоял за стойкой в полицейском участке, когда Рене давал свидетельские показания в связи с аварией на Каль Марино? Неужто, несмотря ни на что, до него все-таки докопались? При этой мысли по спине заструился холодный пот.

Рене пустился бежать. Вопреки его возрасту и многолетнему неспортивному образу жизни, персональные тренировки и утренние пробежки вдоль пляжей вдохнули в его ноги новую жизнь.

Поэтому ему удалось скрыться за углом и заскочить в узкую улицу, так что преследователь так и не смог за ним угнаться.

Переполненный радостью победы и чувством огромного самоудовлетворения, он стоял позади стопки картонных коробок и обещал, что удалит из своего плана посещение женщины на Корони-Бич и уже вечером сядет на самолет, направляющийся на юг.

Рене постоял там некоторое время, прежде чем убедился, что мужчина запутался в паутине улиц и сбился со следа.

Внезапно он наткнулся взглядом на противника. Тот стоял в конце переулка, направив на Рене пистолет.

Все в Эриксене взывало к разумному разрешению ситуации. Зарплаты полицейских весьма убоги, а у него имелась возможность уладить эту проблему. И он приблизился к мужчине, рассчитывая на то, что оба выиграют от этого действия.

Едва только Рене собрался озвучить свое предложение, мужчина приказал ему снять часы и отдать их.

Эриксен вздрогнул. Неужели он убегал от какого-то пакостного преступника? Неужели речь шла всего лишь об этом? С плохо скрываемым раздражением он расстегнул ремешок на запястье и подумал о том, что этот подонок даже не представляет себе, что становится обладателем вещи, которая имелась всего у десятка людей на планете. Пусть это станет его проклятием.

– И пакет давай, – человек ткнул дулом пистолета в полиэтиленовый мешок, в котором лежали старые «Таг Хойеры» Рене.