– Вы когда-нибудь разговаривали об этом?

Юна покачала головой и смахнула слезу.

– Нет, мы вообще не так много общались. Он отдалился от меня еще и по причине своей нестандартной сексуальной ориентации. Мне его выбор казался странным.

– Вам сложно было принять его выбор?

Она кивнула.

– Вы бросили в его могилу журнал, чтобы показать, что вы примирились?

Хаберсот снова кивнула.

– Нас с Бьярке разделяло многое. Надо было положить конец отстранению. Конец всему.

– Вы знаете, почему перед смертью он попросил прощения у отца, а не у вас?

Юна потерла пострадавшую руку и поджала губы, прежде чем ответить.

– Как же он мог жить, сознавая, что отец совершил самоубийство из-за дела, расследованию которого он мог бы способствовать? Я думаю, своей запиской он попросил прощения за то, чего не совершал, – объяснила она. Слезы тихо капали из ее глаз, образуя темные пятна на сухой поверхности деревянного стола.

– Вы считаете, ваш муж подозревал Бьярке, как предположила Роза?

Юна подняла голову.

– Нет, он был слишком глупым для этого. А Роза…

Все трое услышали странный звук. Восходящий сигнал сирены отразился от крон деревьев, поднялся к небу и повторился ближе. Медленно, но упорно звук набирал силу, менялся с более низкого на более высокий и обратно. К ним спешила помощь.

– Я слышу две сирены, – заметила Юна, наморщив лоб. – Вторая машина полицейская?

– Думаю, да. Обычно они тоже приезжают в подобных случаях.

Ее большие глаза сузились.

– Что мне грозит?

– Думаю, вам не стоит беспокоиться об этом сейчас, – попытался успокоить ее Карл.