Корсо не знал, за какой из многочисленных выводов, вытекающих из этих сенсационных признаний, хвататься. Клаудия, любительница извращенных удовольствий. Клаудия, эксперт в искусстве связывания. Клаудия, без сомнения знавшая Собески задолго до серии убийств. Клаудия, занимавшаяся с ним сибари и, вероятно, уже тогда его любовница…
Веран выдал новую информацию, которая перекрыла все остальное:
– Она была адептом самоповешения.
– Что это такое?
– Особая техника, которая позволяет связать самого себя. При завершении манипуляции достаточно распустить один узел, чтобы все путы стянулись между собой. И вы в мгновение ока окажетесь повешенным… Но всю работу проделали вы сами.
Мысли копа как раскаленные камни бились в его мозгу. Он не желал признавать истину, которая следовала из столь неожиданного открытия.
Веран уже склонился над одной из фотографий:
– Погодите… Да… Без сомнения, эти узлы основаны именно на такой технике. Если вы хорошенько приглядитесь, то поймете, что все они развернуты внутрь. Лорелея сама себя связала.
Веран выпустил снимки, и они упали на низкий столик. Впервые он и сам казался потрясенным. Узкое лицо еще больше вытянулось, остались одни глазные яблоки, блестящие и лихорадочные.
– Вы думаете, что?.. – начал он.
Мастер садомазо не закончил фразу, а Корсо не стал ему отвечать. Они оба поняли правду.
Клаудия сама умертвила себя, подражая образу действий палача «Сквонка».
С единственной целью: окончательно обелить Филиппа Собески.
93
Дождь.
Колонны. Своды. Стены. Целая зыбкая архитектура, одновременно тяжелая и текучая, вдребезги разрывающаяся об асфальт, о капоты машин, о крыши зданий. Дождевой блицкриг, атака вод, декабрьская ярость. Всего три часа дня, а уже темень.
Порывы ветра раскачивали украшения, во множестве развешенные над улицами. Ливень подчеркивал мерцание гирлянд и светильников. Рождество со своими огоньками растворялось в общем потоке, словно гигантское половодье уносило все на своем пути.
Корсо мчался на полной скорости в направлении порта Тольбиак – он включил мигалку, добавив свой световой вклад в зеркальную игру витрин и их отражений. В районе Нотр-Дам движение на набережных окончательно застопорилось. Даже с сиреной проехать было невозможно.