— Так ты думаешь, его гребаная жизнь была разрушена? Так ты считаешь?

— Не так сильно, как твоя, нет, — прохрипел Декер, сплевывая блевотину.

События начинали стремительно ускоряться. Ему больше нельзя ошибаться.

Он посмотрел на Леопольда.

— И многим людям вроде Белинды ты помог найти правосудие?

— Пока недостаточно.

Декер выстроил в своем разуме перегородку, заставил боль уйти, хотя бы на пару минут. Ему требуется ясность мысли. Он должен быть способен сказать то, что нужно. А если нет, все кончится.

— Хорошо, что ты был в тюрьме во время убийств. Моей семьи и в Мэнсфилде. Судья отпустил тебя, потому что у тебя было железное алиби.

— Мой друг хотел взять честь на себя, — сказал Леопольд. — Это было единственно правильным.

— Значит, вопреки твоим словам, вы не всё делаете вместе. Особенно когда дело доходит до настоящих преступлений. У нас есть улики против Белинды, вещественные доказательства, но против тебя ничего нет.

— У вас нет ничего против меня, — резко сказал Уайетт.

— Твои родители были убиты. Врач, который ухаживал за тобой в институте, был убит. Я понимаю, почему ты его убила. Он воспользовался тобой. Еще один предполагаемый защитник, который причинил тебе боль. Ты оставила много образцов своего почерка. И мы нашли твои отпечатки на ведре в «Севен-илевен». И еще одни — в туалете бара, где ты работала официанткой.

Бо́льшая часть его слов была ложью, но это не имело значения. Он взглянул на Леопольда.

— Но ничего против этого парня. Как он сказал, ты взяла на себя честь, пока он отсиживался в стороне.

Леопольд встал и посмотрел на Уайетта.

— Я думаю, пришло время с этим покончить.

Декер быстро произнес:

— Клайд Эверс заплатил твоим родителям шесть миллионов долларов, чтобы замять преступление своего сына. Дом в Колорадо стоит один и восемь миллиона. Они его никак не перестраивали. Мы проверили их финансы. Их расходы составляли всего двадцать процентов от доходов с инвестиционного портфеля. Остальное копилось на счетах. Акции росли. К тому времени, когда ты их убила, у них было больше десяти миллионов в ликвидных активах. Но кто-то наложил руку на коды авторизации и начал выкачивать оттуда деньги. Примерно по миллиону в месяц последние девять месяцев. Сейчас там почти пусто. Белинда, это ты их взяла?

— Это была взятка, чтобы мои родители молчали. И они объявили: если я скажу хоть слово, весь мир узнает, что я урод. Они… они сфотографировали меня там, внизу. Они сказали, что отправят фотографии в газеты. Так что нет, я не брала эти деньги. Я не хотела этих… кровавых денег. Денег за мою кровь!