Между близнецами все еще царил раздор. Я чувствовал, что вина лежит на Чарльзе: он был угрюм, раздражителен и по-прежнему пил больше, чем следует. Фрэнсис утверждал, что знать не знает о причинах ссоры, но я подозревал, что он лукавит.

От Генри не было ни слуху ни духу с самых похорон. В столовой он не появлялся, на звонки не отвечал.

— Как, по-вашему, Генри в порядке? — спросил я близнецов на обеде в субботу.

— Ну да, — ответила Камилла, проворно орудуя ножом и вилкой.

— Откуда ты знаешь?

Не донеся вилку до рта, она вскинула голову, ошеломив меня сиянием серых глаз:

— Я с ним недавно общалась.

— Где?

— У него дома. Сегодня утром, — прибавила она, отправив в рот очередной кусочек.

— И как он?

— Нормально. Не совсем еще, конечно, оправился, но в целом очень неплохо.

Чарльз, подперев ладонью подбородок, мрачно созерцал нетронутую тарелку.

Вечером близнецы в столовую не пришли. Я поужинал в обществе Фрэнсиса, а потом мы отправились к нему домой. Фрэнсис, проехавшийся перед тем по манчестерским магазинам, был весел и болтал без умолку. Когда мы занесли пакеты в квартиру, он принялся демонстрировать мне покупки: пиджаки, носки, подтяжки, полдюжины пестревших всевозможными полосками рубашек, несколько шикарных галстуков. Один из них, из болотно-зеленого шелка в оранжевый горошек, был тут же подарен мне. (Фрэнсис всегда щедро делился одеждой, охапками отдавая нам с Чарльзом еще вполне новые костюмы. Он был выше Чарльза и худой как щепка, так что обычно мы перешивали их у одного хэмпденского портного. Многие из них я ношу до сих пор: «Сулка», «Акваскутум», «Дживс и Хокс».)

Трофеями его визита в книжный были жизнеописание Кортеса, «История франков» Григория Турского и монография «Отравительницы Викторианской эпохи», опубликованная издательством Гарвардского университета. Последним он достал из пакета собрание микенских надписей из Кносса, предназначенное в подарок Генри.

Я полистал этот увесистый фолиант. Текста почти не было, только бесчисленные фотографии разбитых табличек с надписями на линейном письме Б, которые воспроизводились внизу в виде факсимиле. Среди прочих попадались изображения обломков с одним-единственным знаком.

— Ему понравится, — сказал я.

— Надеюсь, — отозвался Фрэнсис. — Более скучной книги там не нашлось. Думаю закинуть ее вечерком.

— Может, мне тоже его навестить?