— Неправда, — сказала она и не моргая уставилась на мать. — Я хочу, чтобы Бен вернулся.

— Он вернется, — сказала Пэтти.

— Откуда ты зна-а-аешь? — захныкала она.

Дебби встрепенулась при этих словах:

— Ты знаешь, где он? Почему мы не можем его найти? Он попал в беду из-за волос?

— Я знаю, почему он попал в беду, — произнесла Мишель особенно вкрадчиво. — Из-за секса.

Пэтти вывел из себя этот сюсюкающий тон заядлой сплетницы: сейчас по всему Киннаки люди точно так же судачат об их семье. Она гневно развернулась и схватила Мишель за руку резче, чем собиралась.

— Что ты хочешь сказать, Мишель? Что значит — ты знаешь?

— Ничего, мама, ничего, — залепетала Мишель. — Я сказала, что не знаю. — Она разразилась громким плачем, как делала, когда сама попадала в передрягу и знала, что не права.

— Бен твой брат, не смей говорить о нем плохо. Ни в семье, ни, естественно, в каком бы то ни было другом месте. А это означает — ни в церкви, ни в школе, нигде.

— Но, мам… — начала Мишель, не переставая плакать. — Я его не люблю.

— Не говори так.

— Он плохой, он делает плохие вещи, все в школе знают…

— Что знают, Мишель? — Пэтти почувствовала, что у нее горит лоб, и пожалела, что рядом нет Дианы. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Хочешь сказать, что Бен сделал что-то… плохое… с тобой?

Ну вот, а ведь она поклялась себе ни за что на свете не задавать этот вопрос, потому что сама мысль об этом — предательство по отношению к Бену. Когда ему было лет семь-восемь, он ночью частенько залезал к ней под одеяло, и она просыпалась оттого, что он гладил ее по волосам или прикладывал ручки к груди. Невинные, но смущающие движения; как стыдливая девица, она в ужасе срывалась с кровати и в панике бежала прочь. «Нет-нет, к маме так нельзя прикасаться». Но у нее ни разу до сих пор не возникало подозрения, что Бен мог что-то сделать сестрам. Вопрос повис в воздухе, а Мишель между тем волновалась все больше, поправляла огромные очки на курносом носу и плакала.

— Прости меня, Мишель, я на тебя накричала. Бен попал в беду. Скажи, делал ли он что-нибудь такое, о чем я должна знать?

Нервы у Пэтти были на пределе, ею овладевала жуткая паника, сменявшаяся странной отчужденностью. А сейчас в ней взлетающим самолетом поднимался страх.

— Сделал что?

— Может, как-нибудь странно прикасался… ну, не как брат?

Мотор заглох, и самолет теперь парил в свободном полете.