— А в чем тогда? — спросил Рогерссон.
— Каждый раз, видя себя в зеркале, он стреляет себе в лоб, хотя бы в свое отражение, — сказал Бекстрём.
48
48
Сны приходили теперь все чаще. Снилось то лето почти пятьдесят лет назад, когда он получил свой первый настоящий велосипед и отец научил его кататься на нем. Хотя во сне в ту ночь он видел не свой огненно-рыжий «Крессент Вэлиант», а папу и маму.
То было странное лето, когда казалось, отпуск отца никогда не закончится. И в конце концов он спросил: «Сколько дней у тебя отпуск, папа?»
Сначала отец выглядел немного странным, но потом рассмеялся и потрепал его по волосам, и все снова стало как обычно.
— Он продлится до тех пор, пока я не научу тебя кататься на велосипеде, — ответил отец. — На это уйдет время, а работа никуда от меня не убежит.
Потом он снова потрепал его по волосам.
Настоящее индейское лето было тогда, и его отец с каждым днем становился все больше и больше похожим на индейца. Худой, загорелый, с плотно обтянутым кожей лицом.
— Ты выглядишь как настоящий индеец, папа, — сказал он ему.
— Ничего странного, — ответил отец. — При такой-то погоде.
Однажды ночью он проснулся. Скорее всего, от какого-то звука. Тихо на цыпочках спустился по чердачной лестнице в прихожую и увидел, что его родители сидят на одном стуле на кухне. Мать на коленях у отца, обняв его за шею и положив голову ему на грудь. А он одной рукой обнимал ее за талию, тогда как другой осторожно гладил ей волосы.
— Все устроится, — бормотал отец. — Все устроится.
И никто из них не увидел его, а он неслышно вернулся в свою комнату на чердак и вскоре заснул.
Когда они завтракали утром, все снова было как обычно.
— Ты готов, Ян? — спросил отец и отставил в сторону чашку с кофе. — Может, сделаем кружок на «Вэлианте»?
— Всегда готов, — ответил Ян.
А потом он проснулся.