Все шло согласно планам. Поквартирный обход в Ринкебю, к сожалению, пока не принес результатов.

– Ничего интересного, хотя коллеги из тамошнего отделения участковых, похоже, старались изо всех сил, – констатировала Анника Карлссон.

Разобраться с кругом знакомых Даниэльссона также оказалось не самой простой задачей. Многие из его старых друзей особенно не рвались разговаривать на эту тему, и у Альма стало появляться все больше и больше сомнений относительно большинства из них.

– Бывший коллега Столхаммер ведь не самый приятный человек. Он явно изменился не в лучшую сторону, как ни прискорбно.

– У тебя, выходит, поменялось мнение о нем, – сказал Бекстрём и улыбнулся излишне дружелюбно.

– Да, поменялось, – проворчал Альм. – У меня и прежде были сомнения на его счет.

Надя Хегберг занималась поисками бухгалтерии Даниэльссона. Она забросила удочки в различные фирмы, сдававшие складские помещения. Пока ни одной поклевки.

Тойвонен вызывал ее в отсутствие Бекстрёма. Интересовался, как идут дела с выявлением связи между Фархадом Ибрагимом и Даниэльссоном. Даже предлагал помощь, если понадобится. Мог одолжить двоих сотрудников из тех, кто помогал расследовать ограбление. Надя, однако, объяснила ему, что, по ее мнению, все устроится в любом случае, как только шеф вернется. Вдобавок не ее дело было решать такие вопросы.

– О ком речь? – спросил Бекстрём. – Кого он собирался к нам прислать?

– Люфта из Главной криминальной полиции и Аспха из полиции Стокгольма, – сказала Надя и вздохнула.

«Еще два тупых идиота, – подумал Бекстрём, знавший обоих. – Как будто мало нам Деревянной Башки».

– Мы справимся и без них, – сказал он. «О чем здесь говорить. Как только кто-то пытается отстрелить мне голову, сразу начинаются попытки заслать своего человека в мое расследование убийства». – Есть еще новости? – спросил он.

– По-моему, я нашла кое-что интересное, – подала голос Фелиция Петтерссон.

– Я слушаю, – сказал Бекстрём.

Фелиция Петтерссон разбиралась с телефоном Акофели. Затребовала распечатку его разговоров за три месяца. Тот номер, по которому он звонил пять раз в течение последних суток, прежде чем исчез, появлялся, по большому счету, ежедневно.

– Он звонил по нему фактически каждый день, – сказала Фелиция Петтерссон. – Часто рано утром. С половины шестого до шести, пока разносил газеты. Никому больше он не звонил так много.

– Но мы по-прежнему не знаем, кому принадлежит данный номер, – напомнил Бекстрём.

– Нет. Но речь явно идет не о ком-то с его работы, поскольку с ними я разговаривала. Никто в его семье также не знает, чей это телефон. И никто из приятелей тоже. Их у него, похоже, было мало. Он общался с теми, с кем работал вместе в курьерской фирме, и с теми, с кем познакомился, учась в университете. С парой школьных товарищей по гимназии и с одним из соседей. Никто из них не знает этот номер.