Тщательно пережевывая пищу, он размышлял о высоких материях, и конкретно о жизни как таковой и своем месте в ней, где он, рядовой представитель среднего класса, пытался навести порядок с финансированием достойного бытия в ожидании по-настоящему больших денег.

«Курочка по зернышку клюет», – вспомнил любимую поговорку Бекстрём, вздохнул довольно, подняв рюмку, и выпил, пожелав себе всяких благ. А потом заказал коньяк и кофе, попросил принести счет и закончил вечер. Вернувшись домой, он переоделся в домашнее и, прежде чем отправиться в кровать, смешал себе обязательный вечерний грог.

– Все равно чего-то не хватает, – произнес Бекстрём, медленно опустошая свой бокал. – Музыки, – догадался он. – Самое время немного послушать ее на сон грядущий.

Он извлек Пиноккио из тайника. Достал его из ларца, вынул ключ из секретной ниши, а потом завел фигурку, поставил ее на стол перед собой и откинулся на спинку дивана, чтобы слушать.

– Звучит дьявольски. – Бекстрём покачал головой. – Больной гемофилией мальчишка, наверное, был также и глуховат.

Примерно через двадцать секунд, к счастью, все закончилось. Внезапно наступила тишина, и нос перестал расти. Малыш Пиноккио явно закончил лгать на этот раз. Еще через несколько секунд, точно как обещал Гегурра, его нос вернулся в исходное положение. И стал совсем нормальным.

Примерно, как у соседа малыша Эдвина, подумал Бекстрём, убирая Пиноккио в его черный футляр.

Прежде чем заснуть, он долго лежал в кровати и с помощью бумаги и ручки разбирался с провенансом, имевшим решающее значение в данной связи.

Это давалось нелегко, поскольку дело происходило вечером, и ему постоянно приходилось закрывать один глаз, чтобы он мог видеть собственную писанину.

«Провинс», – написал Бекстрём на верхней строчке и на всякий случай дважды подчеркнул, поскольку ему внезапно вспомнился известный режиссер и цена на его тапочки из тюленьей кожи.

«Прежние владельцы», – подумал Бекстрём, пока писал, и на всякий случай выделил подчеркиванием и этот заголовок тоже. Сначала Николай II, потом царевич Алексей и Мария Павловна. И наконец, принц Вильгельм. Он пронумеровал их цифрами от одного до четырех, указал годы, когда они владели игрушкой, взяв их из бумаг, полученных от Гегурры, и добавил комментарии, которые могли пригодиться для человека, особенно не сведущего в истории. «Последний царь России» – после Николая, «больной гемофилией и, скорее всего, умственно отсталый в результате родственного спаривания» – после Алексея, «самая богатая женщина в мире» – после Марии Павловны и «вдобавок командир торпедного катера» – после принца Вильгельма. Пока все было понятно. Оставалось белое пятно примерно в пятьдесят лет между смертью принца летом 1965 года и его собственной успешной экспедицией всего пару дней назад.