– И чем занималась Эбба?

– Тем же, чем и все иные, – ответила Клуша, явно удивившись вопросу. – Стала придворной дамой, когда Густав V унаследовал трон после Оскара II. Входила в свиту его супруги королевы, даже будучи значительно моложе прочих фрейлин. Именно поэтому она оказалась у принца Вильгельма и Марии. Мария Павловна была еще моложе бабушки. Кроме того, Эбба родила троих детей и могла дать совет Марии, когда той самой пришло время рожать. Мой отец Арчи был старшим, кстати. Он появился на свет в 1901-м, здесь я абсолютно уверена. Такой год легко запомнить.

– Случилось что-то особенное в 1901-м? – спросил Бек-стрём. – В семье, я имею в виду?

– Нет, – ответила Клуша. – Почему ты так решил?

– Ты сказала, что тот год легко запомнить. Поэтому я и спрашиваю.

– Всегда легче с годами, находящимися в начале. А вот если ты спросишь меня, когда папа Арчи умер, я не скажу – понятия не имею. Знаю, что, скорей всего, где-то в семидесятых, но когда именно, не помню. А тот год находится в начале, если комиссар понимает, о чем я говорю.

– Я понимаю, – сказал Бекстрём, до которого на тот момент уже дошло, что Клуша также обладала типичным хамильтоновским умом.

– Насколько я понял, твоя бабушка Эбба и Мария Павловна очень близко подружились, – продолжил Бекстрём, не желая оказаться в типично хамильтоновском тупике.

– Почему ты так решил? – спросила Клуша.

– При мысли обо всех подарках, полученных ею от Марии, когда Мария вернулась в Россию, – сказал Бекстрём и показал на фотографии, лежавшие на столе перед ними.

Ничего такого там, конечно, не было, если верить Клуше. Речь ведь, главным образом, шла о всяком хламе, который Мария раздавала направо и налево, поскольку не могла тащить его назад в Россию. Ни о каких слишком теплых дружеских отношениях между Марией и Эббой вопрос никогда не стоял.

Ни Левенгаупты, ни Хамильтоны особенно не любили русских. По той простой причине, что они в течение трех столетий, по большому счету, встречались с ними исключительно на полях сражений, и наверняка, по меньшей мере, тысяча представителей прежних поколений ее родни расстались там с жизнью.

Никаких довольно близких личных контактов тоже, видимо, не возникло. Конечно, сначала, когда Мария только появилась в Швеции, они соревновались в езде на серебряном подносе вниз по лестнице в большом зале в Оакхилле, но после того, как бабушка Эбба победила ее три раза подряд, Марие это надоело, и она поменяла ее на одну из своих камеристок, настолько боявшуюся за свою жизнь, что ездила спиной вперед и закрывала руками глаза.