— Но здесь ведь нечему удивляться, — пожал плечами Даниэль.

— Ты можешь рассказать об этом? — спросил Бекстрём.

— Да, — сказал Даниэль. — Прежде чем отвезти Джейди в Пхукет, в место, где проводилась идентификация, мы завернули ее тело в простыню из отеля. Их персонал помогал мне делать это. Тогда я снял с нее ночную рубашку. Она ведь была вся в крови.

— Я понимаю, — кивнул Бекстрём.

— Потом я отдал ее персоналу.

— Тебе известно, что они сделали с ней?

— Я полагаю, выбросили. Кто захочет сохранить окровавленную ночную рубашку.

— Точно, — согласился Бекстрём. — Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Отлично, — сказал Даниэль Джонсон. — Но ты и представить не можешь, как я чувствовал себя тогда.

— Самой собой, — согласился Бекстрём. — Но я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Меня, однако, интересует еще и другое дело.

— Да?

— После смерти жены ты же получил целую кучу денег. Двадцать пять миллионов шведских крон по трем страховкам, если я правильно посчитал.

— Да, все сходится.

— Насколько я понимаю, ты купил квартиру на часть этой суммы.

— Да, все правильно. Ту, куда твои коллеги заявились сегодня утром.

— И как дорого она тебе обошлась?

— В четыре миллиона. Если бы не случившаяся трагедия, мы пробыли бы в Бангкоке по крайней мере еще год. Но я ушел на больничный, и меня отправили домой в Стокгольм. А нашу старую квартиру мы продали, когда уезжали. Мне же нужно было где-то жить.

— Да, естественно, — согласился Бекстрём. — Это ведь всем необходимо, и здесь нет ничего странного.

— И что тебя интересует тогда?

— Я подумал об остальных деньгах. Куда они делись?