Путь занял три дня. Едва оказавшись в Норвегии, я предъявил свои документы и тут же проследовал на поезд до Осло. Ехал четверо суток. Прежде чем сойти в Осло, я зашел в туалет и сменил одежду на ту, что взял в шкафу у Кристофера Брокхарда. К первому испытанию я был готов. Я шел по Карл-Юхансгате, моросил дождь, теплынь. По улице рука об руку шли две девушки. Проходя мимо меня, они громко засмеялись. Казалось, кромешный ад Гамбурга — где-то на другой планете. Сердце пело. Я вернулся в мою любимую страну, родился заново.

Администратор в отеле «Континенталъ» придирчиво просмотрел предъявленные мной документы и, глядя на меня поверх очков, сказал:

— Добро пожаловать, господин Синдре Фёуке.

Лежа на кровати в золотистом гостиничном номере, глядя в потолок и слушая городской шум на улицах, я думал о своем новом имени. Синдре Фёуке. Непривычно, конечно. Но и с ним можно жить.

Эпизод 102 Нурмарка, 12 июля 1944 года

Эпизод 102

Нурмарка, 12 июля 1944 года

…человеком по имени Эвен Юль. Как и другие ребята из Сопротивления, он с недоверием отнесся к моей истории. А впрочем, как иначе им к ней относиться? В правду о том, что я солдат, которого разыскивают за убийство, поверить куда сложнее, чем в то, что я дезертир с Восточного фронта, перебравшийся в Норвегию через Швецию. К тому же они проверили по своим каналам и выяснили, что человек по имени Синдре Фёуке и вправду предположительно перебежал к русским. Умеют же эти немцы вести архивы! Я говорю на достаточно нейтральном букмоле — наверное, потому что вырос в Америке. Но никто не удивляется, как это я, Синдре Фёуке, вдруг так быстро избавился от своего гюдбрансдальского говора. Родился я в крохотном норвежском городке, но даже если бы довелось встретиться с кем-нибудь, кто знал меня в юности (Юность! Господи, она была всего три года назад, а кажется, что целую вечность!), уверен, меня бы не узнали — настолько сильно я изменился! Чего я действительно боюсь, так это вдруг встретиться с кем-нибудь, кто знает настоящего Синдре Фёуке. По счастью, он родом вообще с какого-то горного хутора, но вдруг мой обман раскроет кто-нибудь из его родственников? Эти переживания не отступали от меня. Поэтому легко представить себе мое удивление, когда сегодня мне приказали убить одного из моих (Фёуке) собственных братьев-квислинговцев. Это задумывалось как проверка, действительно ли я перешел на сторону Сопротивления или был послан, чтобы внедриться в их ряды. Мы с Даниелем едва сдерживали смех — да лучше и придумать было невозможно, меня просили просто-напросто убрать с дороги тех, кто может меня выдать! Я прекрасно понимаю, что командиры этих лесных вояк высоко ценят братские узы, несмотря на войну. Но я решил поймать их на слове, пока они не передумали. Как только стемнеет, я поеду в город, возьму свой пистолет, который вместе с военной формой лежит на вокзале в камере хранения, и тем же поездом отправлюсь на север. Я помню, как называется ближайший от дома Фёуке поселок, а там порасспрошу.