Наверное.

Она закрыла глаза. И через мгновение открыла снова, чувствуя какое-то беспокойство.

Она встала, открыла дверь спальни и прислушалась. Ни звука. Пошла к лестнице:

— Харри?

Ее голос прозвучал встревоженно, и от этого ей стало еще страшнее. Она взяла себя в руки и спустилась вниз.

Никого.

Ракель решила, что проснулась из-за того, что ветер хлопнул неплотно закрытой входной дверью.

Заперев ее, она пошла на кухню и налила себе стакан молока. Послушала, как скрипит деревянный дом, как разговаривают друг с другом старые стены.

В полвторого она встала. Харри уже уехал к себе домой, и теперь он никогда не узнает, что он мог бы выиграть сегодня ночью.

По дороге в спальню ей вдруг снова стало страшно. Она повернула обратно, но сразу успокоилась, когда, приоткрыв дверь, увидела, что Олег спит в кроватке.

И все равно через час она проснулась от кошмара и не могла найти себе места до самого утра.

Белый «форд-эскорт» плыл сквозь летнюю ночь, словно старая, грохочущая двигателем субмарина.

— Экернвейен, — бормотал Харри. — Сонс-гате.

— Что? — переспросил Сивертсен.

— Прикидываю кратчайший путь.

— Куда?

— Скоро увидишь.

Они остановились в узком тупичке рядом с какими-то запущенными частными домиками, затерявшимися посреди многоэтажной застройки. Харри перегнулся через Сивертсена и открыл дверь с его стороны. После того как несколько лет назад в эту машину залезли воры, эта дверь уже не открывалась снаружи. Ракель даже шутила о сходстве характеров машин и их владельцев, и Харри не знал, правильно ли понимает смысл этой шутки. Он обошел машину кругом, вытащил Сивертсена и поставил его спиной к себе.

— Левша? — поинтересовался Харри, отпирая наручники.