— КРИПОС.

Харри зафиксировал курок:

— Repeat?[32]

— Я из КРИПОС. — Юсси выдавил из себя фразу по-шведски с тем финским акцентом, который так любят воспроизводить рассказчики анекдотов на норвежских свадьбах.

Харри вытащил из бумажника удостоверение и недоуменно уставился на него. В самом деле, мужчина, стоящий перед Харри, состоял в штате норвежской криминальной полиции — КРИПОС, центральной службе со штабом в Осло, которая курировала, а как правило, и осуществляла расследование убийств по всей стране.

— Какого черта от меня нужно КРИПОС, интересно знать?

— Бельмана спроси.

— А кто такой Бельман?

Финн издал какой-то короткий звук, не то кашель, не то смех:

— Комиссар Бельман, чтоб ты знал, бедняжка. Мой шеф. А сейчас сними с меня наручники, cute boy.[33]

— Черт, — выругался Харри и вновь взглянул на удостоверение. — Черт, черт. — Он бросил бумажник на пол и поддал его ногой к двери.

— Эй, алло, послушай!..

Крик финна затих за спиной. Харри захлопнул дверь и пошел по коридору к выходу. Встреченный им медбрат, тот самый, что заходил к отцу, улыбнулся и кивнул, поравнявшись с Харри. Тот бросил ему ключик от наручников.

— Там у вас в сортире какой-то эксгибиционист, Олтман.

Медбрат машинально поймал ключ обеими руками. Идя к выходу, Харри почувствовал на себе его недоумевающий взгляд.

Глава 9 Пропасть

Глава 9

Пропасть

Было без четверти одиннадцать вечера. Девять градусов тепла, и Марит Ульсен вспомнила, что, если верить прогнозу погоды, завтра будет еще теплее. Во Фрогнер-парке не видно ни души. Что-то в открытом бассейне перед ней заставило ее подумать о судах на приколе, о покинутых жителями рыбацких поселках, где ветер свистит в стенах домов, и о закрытых на зиму парках аттракционов. Отрывочные воспоминания из детства. Точно утонувшие рыбаки, появлявшиеся на Трондхолме, они по ночам выходили из моря с водорослями на голове и мелкими рыбешками во рту и ноздрях. Призраки, которые не дышали, но иногда издавали хриплые, холодные чаячьи крики. Мертвецы с размокшими, раздувшимися конечностями, они застревали в ветках прибрежных кустов, но все равно с треском ломились вперед, по направлению к одинокому дому на Трондхолме. На острове, где жили бабушка и дедушка. Где она сама лежала в детской и дрожала от страха. Марит Ульсен дышала. Все еще дышала.