Но в его взгляде было что-то очень неправильное.

Поэтому я не вошел, заявив, что обсуждать тут нечего: либо он раскошелится, либо я пойду и сдам его за вознаграждение. Он ответил, что полиция не платит тем, кто пытается настучать на полицейского. Но пять тысяч он наскребет, мы ведь не чужие люди, нас можно считать почти друзьями. Сказал, что столько наличных у него дома нет и нам надо доехать до банкомата, машина внизу, в гараже.

Я подумал. Колокольчик, предупреждающий об опасности, звенел вовсю, но жажда, блин, была невыносимой, она блокировала всякую разумную мысль. Поэтому я кивнул, хотя знал, что поступаю неверно.

— Значит, ты получила результаты анализа ДНК? — спросил Харри, осматривая посетителей «Посткафе».

Ни одного подозрительного человека. Или, вернее, куча подозрительных личностей, но никого из них нельзя было принять за полицейского.

— Да, — ответила Беата.

Харри взял телефон другой рукой.

— Думаю, я уже знаю, кого поцарапал Густо.

— Да? — спросила Беата с неподдельным изумлением в голосе.

— Ага. Человек, данные которого имеются в регистре ДНК, является либо подозреваемым, либо осужденным, либо полицейским, который мог оставить свои следы на месте преступления. В нашем случае речь идет о последнем. Его зовут Трульс Бернтсен, и он служит в Оргкриме.

— Откуда ты знаешь, что это он?

— Ну, суммировал все, что случилось, можно так сказать.

— Да ладно, — ответила Беата, — не сомневаюсь, что это основывается на серьезных размышлениях.

— Спасибо, — сказал Харри.

— И тем не менее это совершенно ошибочное утверждение, — произнесла Беата.