– Я люблю людей, – вздохнул Харри. – Я просто не люблю быть с ними вместе. Особенно когда их много в одном месте. – Он снова посмотрел на часы. – Кстати…

– Прости, я припозднился, у меня было частное занятие, – сказал Харри, проскальзывая за стойку.

Эйстейн застонал, водружая на стол две только что наполненные полулитровые кружки пива так, что с них слетела пена.

– Харри, нам нужно больше людей.

Харри, прищурившись, оглядел толпу, заполнившую бар:

– Мне кажется, их здесь и так многовато.

– Я имею в виду, по эту сторону стойки, дурачок.

– Дурачок шутит. Знаешь кого-нибудь с хорошим музыкальным вкусом?

– Треска.

– И кто не аутист.

– Нет. – Эйстейн налил следующую кружку и сделал знак Харри, чтобы тот рассчитал клиента.

– Хорошо, подумаем. Значит, заходил Халлстейн? – Харри указал на шапочку «Санкт-Паули», натянутую на полулитровую кружку, которая стояла рядом с вымпелом «Галатасарая».

– Да, сказал спасибо за одолженную шапку. С ним заходили несколько иностранных журналистов, он показывал им, где все началось. У него послезавтра какие-то докторские дела.

– Защита. – Харри вернул клиенту кредитку и поблагодарил.

– Да. Кстати, к ним подошел один парень, которого Смит представил как своего коллегу из отдела по расследованию убийств.

– Да ну? – произнес Харри, принимая заказ у парня с хипстерской бородкой в футболке с надписью «Cage the Elephant»[56]. – И как он выглядел?

– С зубами, – сказал Эйстейн, демонстрируя ряд своих коричневых зубов.

– Не Трульс Бернтсен, случайно?