Сергей махнул рукой:

– Ищи.

Две минуты спустя все трое вглядывались в фотографию Галины Анатольевны.

– Слона на скаку остановит, – пробормотал наконец Сергей, – и хобот ему оторвет.

Бригантину так подкинуло на очередной волне, что все трое подпрыгнули. Но они были слишком заняты своим расследованием, чтобы придать значение усиливающейся качке.

Сергей провел ладонью по лбу, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

– Значит, твой похититель – сын капитана нашей бригантины. Стоп! А почему фамилия другая?

– Фамилия по матери, – сказал Маша, внимательно изучавшая сайт. – Будаева оставила свою, когда вышла замуж за Муромцева.

– Охо-хо… А точно его сын?

– Никаких сомнений, – заверил Макар. – Если тебе мало отчества – а он Никита Ильич – посмотри еще раз в это интеллигентное лицо.

Бабкин фыркнул, услышав про интеллигентное. Но не признать очевидное он не мог: Никита Будаев был очень похож на отца.

– Как дурная копия, – прошептала Маша, думая о том же.

Сверху сквозь переборки до них донеслись отрывистые крики. Она прислушалась. Капитан отдавал команды – кажется, убирали паруса – и первым ее побуждением было броситься наверх, чтобы помочь. Сейчас, когда нет Антоши, подручным Муромцева приходится нелегко.

Но потом она вспомнила, чему их учил Яков Семеныч. «Пока вас не зовут – не лезьте. Звучит грубовато, но на судне дела обстоят именно так. «А если критическая ситуация?» – спросила тогда Кира. «В критической ситуации не лезьте особенно. Ваша задача – собственная безопасность. О безопасности корабля позаботится команда».

Их пока не звали, и в глубине души Маша была этому только рада. Наверху темно и холодно, брызги летят со всех сторон, ноги разъезжаются на скользкой от воды палубе. Кажется, будто корабль, как норовистая лошадь, задумал сбросить тебя в пучину. Надо не только удержаться, но и выполнить приказы – быстро, точно, не путаясь в шкотах, фалах, гитовах и, господи прости, крюйс-бом-брам-стеньгах.

– Когда ты понял? – спросил Сергей, посмотрев на Илюшина. – Что такое носилось в нашем воздухе?

Макар взлохматил волосы привычным жестом.

– Ирина – распространенное имя, так что это могло быть и совпадением. Но когда я начал засыпать – помнишь, в коридоре, прямо на ходу? – мне пригрезилось, будто я по-прежнему на «Одиссее». Только на «Одиссее» состарившемся, превратившемся в деревянную бригантину. Капитан здесь был тот же, даже не сильно изменившийся, но во сне я его не боялся. Подсознание прямым текстом мне твердило, что передо мной – пожилая версия Будаева, но я сообразил, что это значит, только час назад.