– Вы нас утопите! – не выдержал Нафаня. Кок нервничал больше всех, озирался, вытирал ладони о брюки и облизывал губы.

«Еще один кретин», – тоскливо отметил Бабкин.

Он вдруг обратил внимание, что Илюшин вовсе не дремлет. Сквозь полуприкрытые веки тот внимательно наблюдал за всем, что происходит вокруг. Сейчас взгляд его задержался на коке и почти сразу переметнулся к Кире.

– Утоплю – значит, так надо, – глухо сказала женщина. – Могу застрелить. Выбирайте.

– Что я, дурак? – проворчал неугомонный Нафаня. – От моря спастись можно, от пули нет.

– Вот и молчите тогда.

Кок обиженно запыхтел и поджал губы.

– А почему, собственно, вы так настаиваете на всеобщем молчании?

Бабкин дернулся. Вопрос был задан очень вежливо, даже любезно, и мог исходить от одного-единственного человека.

Илюшин проснулся.

«Макар, заткнись! – про себя взмолился Сергей, посылая другу выразительный взгляд. – Ты ни черта не знаешь о том, что здесь происходило без тебя! Рядом с тобой сидит моя жена. А баба, которую ты провоцируешь, может решить, что ее пламенеющая рыжая башка – это лучшая цель».

Но когда ему удавалось переубедить Илюшина!

– Что?

Кажется, его идиотский вопрос оказался для Киры неожиданным. Вернее, не сам вопрос, а интонация безупречной учтивости. Кира не знала, что это за парень, и не знала, чего от него ожидать.

– Вы настойчиво призываете их к тишине, – пояснил Илюшин. – Хотя именно разговоры могли бы вам помочь.

Бабкин оценил, как одним местоимением Макар отгородился от остальных пленников. Но он по-прежнему не понимал, к чему тот клонит.

– Мне не нужна помощь, – отрезала Кира и сочла вопрос исчерпанным.

Однако Илюшин замолкал только тогда, когда сам считал это необходимым. Судя по его лицу, этот момент еще не наступил. Он улыбался, светился благожелательностью и явно жаждал общения.

– Разумеется, нужна.

– Я сейчас застрелю ее, – предупредила Кира, поднося пистолет к голове Наташи Симоновой. Стефан глубоко вдохнул и хотел вскочить, но замер в нелепой позе.