– Нужно заявить в полицию и рассказать, как все произошло.
Рекс кивнул:
– Я поддержу тебя во всем, и мы все сделаем. У нас есть семейный адвокат, который поможет разобраться с этим делом.
Я всхлипнула, уткнувшись в его плечо.
– Я не хочу больше никого ранить.
– И не придется, – сказал он. – Больше не придется.
Рекс поцеловал меня, а потом вытащил из кармана письмо.
– Я нашел это наверху на туалетном столике. Адресовано тебе.
Я вскрыла конверт, вспомнив, как миссис Диллоуэй, прежде чем ее увезли в больницу, бормотала что-то про письмо.
Дорогая Эддисон, здоровье мое неважное, и на случай, если времени у меня осталось мало, вам пора узнать правду о леди Анне. Что бы ни случилось с прочими девушками, да упокоит Господь их душу, Анна умерла совсем по-другому. Видите ли, в саду у камелий растет ядовитое растение. Леди Анна всегда говорила, что оно слишком красивое, чтобы его уничтожить, но в итоге это самое растение ее и убило. Эббот знал об этом растении и собрал несколько побегов. Когда он спросил, нельзя ли ему заварить чай, я поняла, что он задумал. Он ненавидел мистера Блита, ненавидел за то, что его мать уделяла ему внимание. И он отравил чай. Этот чай предназначался для мистера Блита, а для матери он приготовил другой чайник, но все получилось не так, как он планировал. Чайники случайно перепутали, и его мать выпила яд. Ее светлость любила детей больше самой жизни. Она не хотела, чтобы сына покарали или чтобы он нес бремя своей вины. Поэтому после ее смерти, когда он спросил, подала ли я тот чай, я, прекрасно зная причину этого вопроса, сказала, что нет. Сказала, что, увидев в одном из чайников муху, вылила чай из обоих и заварила новый. Вот так получилось. Когда следователь попытался вновь открыть дело и изучить акт вскрытия, я не позволила сделать это. Ради Эббота. Сын не должен жить с такой виной. Ваша миссис Диллоуэй.