«Я все смогу вынести, — повторял он про себя, вспоминая слова сержанта. — То, что меня не убивает, делает сильнее».

Костры горели недолго. Все их топливо состояло из травы, экскрементов животных, небольшого количества кустарника и веток единственного в округе, давно засохшего дерева.

«Художник» внимательно осматривал окрестности.

Вот тень проскользнула между фургонов, — должно быть, караульный возвращался с поста, а сменщик уже занял его место. Еще одна тень, — вероятно, туземец зашел за фургон облегчить мочевой пузырь.

Лагерь погрузился в сон.

Вдруг от группы фургонов отделилась темная фигура. Пригибаясь к земле, человек двигался в направлении убежища «художника».

Он вытащил кинжал, и в ту же секунду луна отбросила тень. Кто-то стоял прямо за ним.

«Художник» откатился в сторону за мгновение до того, как неизвестный набросился на него. Лунного света было достаточно, чтобы разглядеть, что нападавший держит в руках веревку с узлом и пытается набросить петлю на горло «художника». «Художник» заколол убийцу и зажал рот, чтобы приглушить предсмертные стоны. Потом вскочил и вовремя встретил второго противника. Воспользовавшись тем, что тот не ожидал нападения, «художник» вонзил кинжал ему под ребра, а второй рукой прикрыл рот, не давая вскрикнуть.

Он не позволил себе предаться эйфории даже на секунду. Сейчас он представлял собой клубок натянутых нервов и напряженных мышц — хищный зверь, готовый схватиться с врагом. В лагере происходило что-то ужасное, и «художник» испытывал еще более ужасное чувство, что он не в силах ничего сделать.

Он медленно пополз в сторону лагеря, но внезапно остановился, сообразив: как он разглядел приближающегося к нему человека, так и враги могут его заметить. Тот, первый, лишь отвлекал внимание, в то время как настоящий убийца подкрадывался со спины.

«Может, позади есть и другие?»

Он вжался в землю и попытался определить, с какой стороны может исходить наибольшая угроза. Озадаченный, он услышал, как три раза звякнул колокольчик на шее вола. А вскоре увидел двигающиеся между фургонами неясные силуэты. Люди нагибались и что-то собирали. Желудок «художника» сжался, когда до него дошло, чем они занимаются, — срывают одежду с трупов. Добычу грабители складывали в фургоны, туда же отправлялись предметы кухонной утвари и любая другая мелочь, которой можно было поживиться. Они запрягали волов. Сгоняли вместе коз. Привязывали лошадей к задкам фургонов.

Сомнений не оставалось — все в лагере были мертвы.

И еще в одном «художник» не сомневался. Захватившие караван неизвестные, кем бы они ни были, очень скоро захотят выяснить, почему двое из их числа, посланные прикончить его скромную персону, не вернулись.