— Нет, — возразила Кэсси. — Никаких записывающих устройств. Мне нужен дистанционный передатчик и фургон с группой поддержки не дальше двухсот метров от дома.

— Чтобы побеседовать с восемнадцатилетней девушкой? — хмыкнул О'Келли. — Побойся Бога, Мэддокс. Ты же не к террористке едешь.

— Я еду к психопатке, убившей собственную сестру.

— Сама она не замечена в агрессии, — возразил я.

Я старался, чтобы это не прозвучало колко, но взгляд Кэсси скользнул по мне как по пустому месту.

— Передатчик и фургон с группой поддержки, — повторила она.

В тот вечер я не пошел домой, решив дожидаться глубокой ночи, когда Хизер наверняка ляжет спать. Я поехал на побережье в Брэй и провел там несколько часов, сидя в темном салоне машины. Дождь закончился, и в воздухе висел влажный пар. Начался прилив — я слышал, как шумит и плещется вода, но видел лишь серую мглу, где иногда поблескивали волны. Пестрая беседка то появлялась, то исчезала из виду точно какой-то сказочный дом. Где-то однообразно и меланхолично сигналила противотуманная сирена, и шагавшие вдоль берега прохожие появлялись словно ниоткуда, проплывая по воздуху силуэтами темных вестников.

В ту ночь я размышлял о многом: думал о Кэсси — как она, еще девочка, сновала в фартуке официантки между столиков, подавала на солнечной веранде кофе и болтала по-французски с посетителями; — о своих родителях, собиравшихся на танцы, — вспоминал ровный пробор в набриолиненных волосах отца, крепкий запах духов матери и ее цветастое платье, мелькавшее в дверях; о Джонатане, Кетле и Шейне, длинноногих и быстрых, слышал их смешки, когда они баловались зажигалкой; о Сэме за большим обеденным столом, в шумном окружении братьев и сестер; о Дэмиене, заполнявшем бланк где-нибудь в тихой университетской библиотеке перед поездкой в Нокнари; о горящих глазах Марка и его словах: «Я верю лишь в то, что находится в той земле, которую мы сейчас копаем», — и потом о революционерах, размахивающих рваными флагами, и о беженцах, переправляющихся вплавь через ночную реку, — обо всех, кто идет по жизни так смело и легко, что может смотреть в глаза любым испытаниям, переворачивающим их судьбу, и умеет взирать на мир с непостижимой высоты. И вспомнил, впервые за много лет, что давно хотел подарить маме букет полевых цветов.

24

24

О'Келли всегда являлся для меня загадкой. Он не любил Кэсси, презирал ее теории и вообще считал занозой в заднице. Но отдел в его глазах был чем-то важным и чуть ли не священным, поэтому если он считал нужным поддержать кого-нибудь из своей команды, то поддерживал на полную катушку. О'Келли дал Кэсси передатчик и фургон, хотя полагал, что это бесполезная трата времени и сил. Когда на следующий день я явился на работу — было еще рано, мы надеялись перехватить Розалинду до того, как она уйдет в школу, — Кэсси находилась уже в штабе и вешала на себя подслушивающее устройство.