Несколько часов спустя я проснулся — хотел убедиться, что это не сон. Дверь была открыта, фургон наполняли лунный свет и шум океана — и две кровати были пусты. На столе лежала записка. О чем в ней говорилось, я не помню; возможно, ее забрала полиция, так что теперь она в архиве, но искать ее я не буду. Я запомнил только постскриптум: «Дина слишком мала, она не сможет жить без мамы».

Мы знали, где искать: мама обожала море. Пока я отсутствовал, побережье полностью изменилось, а море превратилось в воющее, мрачное существо. Ревел ветер, на луну наползали тучи; острые ракушки впивались в мои босые ноги, но я бежал, не чувствуя боли. Рядом со мной задыхающаяся Джери; отец в развевающейся пижаме бросается в море, размахивая руками, — нелепое бледное чучело. Он кричал: «Энни, Энни, Энни!» — однако его не было слышно за шумом ветра и прибоя. Мы вцепились в его рукава словно малые дети.

— Папа! Папа, я приведу кого-нибудь! — крикнул я ему в ухо.

Он выкрутил мне руку — а ведь он ни разу не делал больно ни одному из нас.

— Нет! — заревел он. — Не смей никого вести!

Глаза у него побелели. Через много лет я понял: он еще надеялся найти их живыми, он спасал ее ото всех, кто мог бы ее забрать.

Поэтому мы искали в одиночку. За ревом ветра и прибоя никто не слышал, как мы кричим: «Мама, Энни, Дина, мама, мама, мама!» Джеральдина осталась на берегу; она бегала по дюнам, раздвигая заросли травы. Я вслед за отцом зашел по пояс в воду. Когда ноги онемели, стало проще идти.

Остаток ночи — я так и не понял, почему она длилась так долго, значительно дольше, чем мы могли пережить, — я боролся с течением и вслепую пытался нащупать что-то в волнах. Один раз пальцы в чем-то запутались, и я завопил, подумав, что поймал кого-то из них за волосы, однако вытащил из воды огромный комок водорослей, похожий на отрубленную голову. Они обвили мои запястья, цеплялись за них, когда я пытался отбросить комок подальше. Чуть позже я заметил, что холодная лента водорослей по-прежнему обвивает мою шею.

Когда заря окрасила мир в унылый серый цвет, Джеральдина нашла Дину, которая, словно кролик, зарылась головой вперед в заросли песчаного тростника. Ее руки по локоть ушли в песок. Джери отгибала длинные стебли, один за другим, и отбрасывала пригоршни песка, одну за другой, словно освобождая хрупкий предмет, который может в любую секунду расколоться. Наконец Дина снова села на песке, дрожа от холода. Ее взгляд сфокусировался на Джеральдине.

— Джери, — сказала она. — Мне снились плохие сны.

Потом она увидела, где находится, и завопила.