Конвей выдвинула ящик шкафа, разворошила аккуратные стопки трусиков.
– Ясен пень. И сейчас он уже ржавеет на какой-нибудь свалке. Мы никак не сможем доказать, что у Криса вообще был с собой телефон. Покажем Джоанне записи, она скажет, что писала приятелю, с которым познакомилась в интернете, или хрен его знает, что еще скажет. И мы ничего с этим не сможем сделать.
– Если только не обнаружим еще кого-нибудь, с кем Крис общался с тайного номера. И не вынудим ее заговорить.
– Точняк, – коротко и резко хохотнула Конвей. – Ага, вынудим заговорить. Запросто, раз – и все. Вот с этим делом с самого начала так.
– Но попробовать все же стоит.
Конвей с грохотом задвинула ящик с разворошенными шмотками.
– Блин, вот ты долбаный лучик света и добра! Работаю прямо как в паре с сопливой Поллианной[12]…
– А что мне говорить? “А, к дьяволу, все равно ничего не выходит, валим домой”? Так?
– А что, похоже, что я сваливаю? Никуда я не собираюсь. Но если мне придется выслушивать твои дебильные
Мы сверлили друг друга взглядами; разъяренное лицо Конвей и ее указательный палец вплотную ко мне, а я так и стоял у стены и даже отодвинуться не мог, если бы захотел. Мы реально готовы были сцепиться всерьез, только что не кинуться в драку.
Я не люблю скандалить, особенно с людьми, от которых зависит моя карьера, даже когда оно того стоит. И уж точно не стану делать это из-за всякой фигни.
– Лучше бы на моем месте был Костелло, да? Унылый депрессивный козел? И чем бы это тебе помогло?
– Закрой свой…
Жужжание из кармана ее пиджака. Сообщение.
Она стремительно отодвинулась, сунула руку в карман.
– Это Софи. Записи с телефона Джоанны. Наконец-то.
Она торопливо жала на кнопки, ждала, пока загрузится, нервно дергала коленом.
Сердце трепетало. Я не двигался с места, готовясь услышать “Вали домой, твою мать”.
Конвей нетерпеливо вскинула голову: