Стало тихо. Эва повернулась к Юсси. Кажется, она была настроена агрессивно, но что-то заставило ее отступить – может быть, его серьезный голос и спокойный взгляд.

“Вороний замок”, – эхом отдалось у Эрика в голове. Одновременно он слушал собственные объяснения по поводу гипноза: они начинают с общих упражнений на расслабление, потом он переходит к гипнозу одного или нескольких из них.

– А иногда, – обратился он к Эве, – если я чувствую, что это сработает, я могу погрузить в глубокий гипноз всю группу.

Эрик подумал: как знакомо – и как страшно далеко, совершенно другое время, он еще не отказался от гипноза. Вот он придвинул стул, сел перед полукругом людей, говорит с ними, велит им закрыть глаза и откинуться на спинку стула. Потом призывает сесть прямо, но не открывать глаз. Он встает, говорит им о расслаблении, заходит им за спину, наблюдает, насколько каждый из них расслабился. С их лиц уходит напряжение, они становятся мягче – лица людей, все меньше сознающих себя, отдаляющихся от конкретных представлений, от желания производить хорошее впечатление.

Эрик увидел себя: вот он остановился за спиной у Эвы Блау, положил тяжелую руку ей на плечо. Заныло в желудке, когда он услышал свой голос, начинающий погружать людей в транс, мягкое скольжение сквозь быструю индукцию со скрытыми командами. Он был абсолютно уверен в своих особых умениях, сознание собственного профессионализма доставляло ему удовольствие.

– Эва, вам десять лет, – внушал он. – Вам десять лет. Сегодня прекрасный день. Вы рады. Чему вы радуетесь?

– Мужчина танцует в луже и брызгается, – ответила она с почти неуловимым движением в лице.

– Кто танцует?

– Кто танцует? – переспросила она. – Мама говорит – Джин Келли.

– А, так вы смотрите “Поющие под дождем”?

– Мама смотрит.

– А вы – нет?

– Смотрю.

– И вам радостно?

Она медленно кивнула.

– Что происходит?

Эва сжала губы и опустила голову.

– Эва?

– У меня большой живот, – еле слышно проговорила она.

– Живот?