В Институте судебной медицины было множество лекционных залов, но всего один – для демонстрации трупов. Зал этот напоминал анатомический театр. Круглое помещение, места поднимаются амфитеатром вокруг сцены с секционным столом.

Уже в холле слышался резкий голос Нолена, доносившийся из-за закрытых дверей. Профессор, очевидно, заканчивал лекцию.

Йона и Эрик тихонько вошли и сели. Нолен в белом халате стоял возле почерневшего тела мужчины, умершего от переохлаждения.

– Из всего, что я сегодня сказал, вам нужно накрепко запомнить вот что, – заключил Нолен. – Об окончательном наступлении смерти нельзя судить, пока тело не прогрелось.

Он положил руку в перчатке на грудь трупа и раскланялся под аплодисменты студентов-медиков.

Йона с Эриком подождали, пока студенты покинут зал, и спустились к сцене. От трупа шел едкий запах дрожжей и тины.

– Я тоже заглянул в наши базы данных, – сказал Нолен. – О таких повреждениях нигде не упоминается… Я просмотрел все материалы по насилию, несчастным случаям и самоубийствам… Этой женщины там нет.

– Однако же ты искал меня, – заметил Йона.

– Ответ очевиден: тело не было найдено, – проворчал Нолен и, сняв очки, принялся усердно протирать их.

– Само собой, но в остальном…

– Кого-то не находят никогда, – перебил Нолен, – кого-то находят спустя долгие годы… иных невозможно опознать… хотя пытаются – анализ зубов, ДНК, хранят тела по два года… Толковые люди работают в Ведомстве судебной медицины, и все-таки каждый год приходится хоронить по нескольку неопознанных.

– Но раны и повреждения ведомство обязано регистрировать, – настаивал Йона.

У Нолена странно блеснули глаза, и он понизил голос.

– Я подумал еще об одной возможности, – начал он. – Была такая группа судмедэкспертов, которые сотрудничали кое с кем из полицейских… Они называли себя «Экономим деньги налогоплательщиков». Считалось, что они заранее могут определить, приведет ли куда-нибудь то или иное предварительное расследование или нет.

– Ты об этом никогда не рассказывал, – заметил Йона.

– Дело было в восьмидесятые… «Экономисты» не хотели обременять шведских налогоплательщиков тратами на бесперспективные полицейские расследования и бесплодной работы по установлению личности. Обошлось без крупных скандалов, лишь несколько выговоров, но я немного интересовался… Когда ты описал Тину как героинщицу, проститутку, возможно, жертву торговцев людьми…

– Ты подумал, что «экономисты» по-прежнему промышляют? – спросил Йона.

– Никаких записей, – Нолен постучал пальцами по столу, словно печатал на компьютере, – никаких расследований, никакого Интерпола. Тело лежит в могиле как неопознанное, а жизнь продолжается, и ресурсы можно потратить на что-нибудь другое.