Глядя, как охранник выводит какого-то мужчину – того рвало, – Йона подумал, что это место являет собой полную противоположность сатурналиям богатых.

В «Зоне» никто не потакал ничьим капризам. Здесь были только заключенные или рабы, а деньги текли лишь в одном направлении. Каждый оставался наедине со своей зависимостью, из человека выкачивали все, что он мог дать, и так – до самой смерти.

Быстро оглянувшись, Йона увидел, как Анатолий поднимается и идет через комнату. Черная собака бежала за ним.

Толстяк в камуфляжных штанах и черной куртке оттолкнул женщину в розовом белье и туфлях на высоких каблуках. Она тянулась целовать ему руки, умоляя об одном-единственном уколе. Мужчина раздраженно велел ей вести себя прилично, пеняя, что она еще недостаточно отработала.

– Я не могу, они издеваются надо мной, они…

– Заткнись! Мне наплевать. Возьмешь еще трех клиентов, – велел он.

– Но милый, мне плохо, мне нужно…

Женщина хотела погладить его по щеке, но мужчина молниеносно схватил ее руку и сломал мизинец – так прытко, что женщина, кажется, сначала не поняла, что произошло, и в изумлении уставилась на торчащий перпендикулярно палец.

Мужчина с седоватыми усами подошел к ним, обменялся парой слов с толстяком и потащил рыдавшую женщину через всю комнату, к занавеске. Женщина пошатывалась, она потеряла туфлю; мужчина отвесил ей затрещину, женщина упала и опрокинула торшер.

Йона с Эриком отошли в сторону.

Мужчина рывком поставил женщину на ноги, торшер откатился и осветил крупного мужчину с бородой.

Это был Роки Чюрклунд.

Абсолютно голый, Роки спал, сидя в красном кресле. Голова его свесилась, и казалось, что борода срослась с волосами на груди. Он сделал укол в правую ногу, и по щиколотке ползла темная кровь.

Роки был не один. Рядом с ним на разложенном двуспальном диване без матраса сидела светловолосая женщина в коричневом лифчике. Голубые трусы лежали рядом. Пластырь у нее на колене наполовину отстал.

Женщина зажгла огонь под закопченной ложкой и пустыми глазами смотрела, как образуются в воде пузырьки. Она облизала губы, ожидая, пока порошок растворится и жидкость в ложке станет светло-желтой.

Эрик перешагнул через подставку для ног, подошел к ним и узнал пресный запах героина и нагретого металла.

– Роки? – тихо позвал Эрик.

Роки медленно поднял голову. Веки отяжелели, зрачки – точно две капли черной туши, поставленные острием булавки.

– Иуда Искариот, – еле ворочая языком, проговорил Роки и посмотрел на Эрика.

– Да.