– Безнадежная затея, – ответил Рекс.
– Но папа, все нормально, ты повар, ты классный, ты же никому не сделал зла за всю свою жизнь.
– Не все так просто.
Самми потрогал мешочки с упакованным в вакуум мясом на водяной бане, проверил температуру и время.
– Мясо пролежало уже два часа, – сказал он.
– Тогда возьми масло, несколько веточек тимьяна, зубчик чеснока и…
Солнце зашло за тучу; по окну, выходящему в сад, застучал серый дождь. Электрический свет сделался голым, ограниченным летучими тенями. Рексу вдруг показалось, что в ресторане что-то шуршит, словно тело, одетое в пластик, протискивается между столиками.
Он, помешкав, вышел к помещению, игравшему роль шлюза между кухней и залом ресторана, и остановился, осторожно нажал на дверную ручку, прислушался.
– Что там? – спросил Самми у него за спиной.
– Не знаю.
Рекс прошел в скрипнувшую вращающуюся дверь и вышел в пустой зал. Было что-то от сонного видения в этих накрытых столах и дожде, поливавшем окна; водянистый свет на белом льне, серебристых приборах, на винных бокалах.
Рекс дернулся, когда в заднем кармане зазвонил телефон. Номер не определился, но Рекс все равно ответил. Связь была плохая, в трубке трещало. Через большие окна были видны машины и люди, спешащие с зонтиками под дождем. Рекс повторил свое имя, подождал несколько секунд и уже собрался было положить трубку, как вдруг, словно издалека, послышался детский голос:
–
Рекс слушал, как убывают кролики в считалке, пока разговор не прервался.
В одно из окон он увидел ребенка, стоявшего под виадуком метрах в пятидесяти от ресторана. Лицо, скрытое серой тенью, исчезло, когда ребенок повернулся и вошел в темный гараж-парковку.