Узкое лицо было гладко выбрито, на кривом носу сидели очки-пилоты с белыми дужками. Нолен славился как исключительно внимательный и сосредоточенный на своей работе патологоанатом. Сегодня он был в необычайно хорошем настроении.
Нолен радостно помахал рукой женщине, сидящей в регистратуре, прошел в свой кабинет, снял куртку и натянул на футболку-поло медицинский халат.
–
Ассистент Нолена Фриппе уже привез тело из хранилища и положил застегнутый мешок на стол для вскрытия.
– Я говорил с Карлосом, он сказал – Йона Линна вернулся, – объявил Нолен. – Теперь все снова будет хорошо.
Его голос вдруг прервался, Нолен пару раз кашлянул, снял очки, протер полой халата.
– Начинаю догадываться, почему мне пришлось снова доставать мистера Риттера, – сказал Фриппе и потянул резинку хвоста.
– Йона считает, что его убили, – сказал Нолен, и углы его узкого рта дернулись.
– А я – нет, – заметил Фриппе.
– На этой неделе лишились жизни сразу три человека, учившихся в Людвиксбергскулан тридцать лет назад… Но, так как Йона говорит, что возможны еще убийства, Анья процедила все имена из школьного ежегодника через базу данных… и один из этих смертельных случаев – перед нами, – закончил Нолен.
– Это несчастный случай.
– Йона считает, что мы просмотрели убийство.
– Да он даже тела не видел, – сказал Фриппе со сдерживаемым волнением и почесал бровь большим пальцем.
– Не видел, – с довольным видом улыбнулся Нолен.
– У Карла-Эрика Риттера было 2,3 промилле алкоголя в крови, он был в стельку пьян, свалился в витрину, когда возвращался домой из пивной “Эль Бокадо” в Аксельсберге и порезал шейную вену, – продолжил Фриппе и расстегнул мешок.
Сладковатый болотный запах распространился по помещению.
Обнаженное тело Карла-Эрика Риттера было коричнево-мраморным, почерневший торс казался напряженным.
Труп хранился при температуре восемь градусов, чтобы замедлить гниение, но бороться с разложением все же было бесполезно.