– Да ладно вам! – Бенья рассмеялся. – Я не обязан верить, что тот же Бог, который одарил нас чувствами, здравым смыслом и разумом…

– …при этом требует, чтобы мы отказались от их использования?

– Вижу, вам знакомы слова Галилея, – улыбнулся Бенья. – В детстве я обожал физику; я пришел к Богу, испытывая глубокое уважение к материальной Вселенной. Это одна из причин, почему мне так близка идея Саграда Фамилии… Для меня это храм будущего, напрямую связанный с природой.

Лэнгдон размышлял, что Саграда Фамилия, как и римский Пантеон, может стать символом переходного периода: здание, которое «одной ногой стоит в прошлом, а другой – в будущем», своеобразный мост, ведущий от уходящей веры к зарождающейся. Тогда собор Гауди обретет огромную значимость, о которой никто раньше не подозревал.

Бенья вел Лэнгдона вниз по спиральной лестнице, знакомой еще с прошедшей ночи.

Снова крипта.

– Мне совершенно ясно, – говорил Бенья, пока они спускались, – что у христианства есть лишь один способ выжить в эру науки. Мы должны прекратить отрицать научные открытия. Мы не должны выступать против доказанных фактов. И мы должны стать духовным партнером науки, ведь нами накоплен огромный опыт: столетние философские изыскания, самоанализ, медитации… Все это поможет человечеству создать прочную моральную основу в новых условиях. И тогда стремительно развивающиеся технологии будут объединять нас, дарить свет и возвышать… вместо того чтобы вести к разрушению.

– Не могу не согласиться, – сказал Лэнгдон. Я только надеюсь, что наука примет вашу помощь.

Они спустились в крипту. Бенья прошел мимо усыпальницы Гауди к витрине с подаренной Эдмондом книгой Уильяма Блейка.

– Вот о чем я хотел поговорить с вами, профессор.

– О собрании Блейка?