Я снова повернулся. В затянутой в черную перчатку руке лысого убийцы возник автоматический пистолет с глушителем. Прежде чем я успел что-либо предпринять, человек нажал на курок. Ничего не произошло. Ни пламени, ни выстрела. НИЧЕГО.

Пепел. Он помешал выстрелить! Я повернулся и вслепую нанес удар обеими руками – толстяк тоже выхватил пистолет из кобуры. Мне удалось выбить оружие у него из рук. Оттолкнув его плечом, я бросился бежать в сторону смутно различимого проспекта.

Я запаниковал, но не настолько, чтобы потерять нужное направление. Через несколько секунд я уже был у своей тачки. Центральный замок не сработал. Приемное устройство сигнала было забито. Слабо выругавшись, я ощутил во рту привкус земли. Попробовал открыть ключом, но он не вставлялся. Везде сажа. Секунды сгорали. Усилием воли взяв себя в руки, я опустился на колени и осторожно подул в замочную скважину.

Ключ скользнул в отверстие. Миг – и я запрыгнул в свой «фиат-пунто». Немного побуксовав, машина влилась в поток транспорта. Два поворота руля – и я был таков.

В бессознательном состоянии, но живой.

Пронесло еще раз.

Аэропорт Катании был закрыт со вчерашнего дня, и чтобы вылететь в Рим, надо было добраться до ближайшего крупного города. Я взглянул на карту. До Палермо два часа езды, и если немного повезет, можно вылететь оттуда.

Я позвонил в аэропорт Палермо, где мне сообщили, что самолет вылетает в 18.40. Было 15.30. Я забронировал место и, выключив мобильник, протер глаза, высморкался и отплевался. Мне казалось, что весь организм облеплен какой-то пылью, снаружи и изнутри.

Я ехал и ехал. В 16.30 проехал Энну, потом Катаниссету, Резуттано, Кальтавутуро. В 17.00 я миновал Багерию. В 18.00 я уже приближался к аэропорту Пунта-Райзи в Палермо. Главное – соблюдать правила. Сдав машину в агентство проката, я побежал к стойке регистрации и в 18.30 протягивал посадочный талон стюардессе. Похожий на черное чучело, я продолжал идти – сумка в руке, досье на груди у сердца.

Лишь устроившись в первом классе и приняв от стюарда бокал шампанского, я расслабился. И задумался над очевидным фактом: по неизвестной мне причине я стал человеком, за которым охотятся киллеры. Мысленно я задавал себе вопрос: какому расследованию они хотят помешать? Что же это за дело? Сильви Симонис или Агостины Джедды? Или то и другое?

Я думал о своем визите в «Маласпину». Мое мнение основывалось на психическом состоянии Агостины. Чистая шизофреничка, по ней плачет палата для буйнопомешанных. Я не был ни психиатром, ни демонологом, но молодая женщина страдала раздвоением личности и нуждалась в интенсивном лечении. Почему ее не отправили в сумасшедший дом? Неужели адвокаты курии предпочитают держать ее под наблюдением в тюрьме «Маласпина»?