7

Больница в Шартре, также носившая название Отель-Дье, возвышалась в глубине двора, покрытого черными лужами и подрезанными деревьями. Кремово-коричневое здание напоминало пирожное с шоколадными полосками. Я не стал подниматься по двойной внешней лестнице, ведущей сразу на второй этаж, а прошел на первый.

Я оказался в большой столовой со сводчатым потолком, каменными колоннами и черно-белым кафелем на полу. В глубине – залитое солнцем крыльцо, ведущее в сад. Мимо прошла медсестра, и я спросил, можно ли поговорить с врачом, который вернул к жизни Люка Субейра.

– Мне жаль, но сейчас он обедает.

– В одиннадцать часов?

– После этого у него назначена операция.

– Я подожду здесь, – сказал я, доставая удостоверение. – Скажите, пусть идет сюда со своим десертом.

Девушка ушла. Ненавижу показывать свою власть, но от одной мысли, что придется войти в столовую с ее запахом жратвы и звяканьем столовых приборов, мне становилось дурно. В зале послышались шаги.

– Что вам нужно?

Здоровенный тип в белом халате с разъяренным видом шел мне навстречу.

– Майор Матье Дюрей. Уголовная полиция Парижа. Я веду дело о самоубийстве Люка Субейра. Вчера его доставили к вам в отделение.

Врач разглядывал меня через очки. Лет шестьдесят, седые волосы, не знавшие расчески, длинная, как у грифа, шея. Наконец он произнес:

– Я все написал в отчете, который отправил жандармам вчера вечером.

– В Уголовной полиции его еще не получили, – сблефовал я. – Прежде всего скажите: почему вы решили отправить его в Отель-Дье в Париже?

– У нас нет нужного оборудования. Люк Субейра был полицейским, вот мы и решили, что Отель-Дье…

– Мне сказали, что его возвращение к жизни граничит с чудом.

Врач не смог сдержать горделивой улыбки:

– Люк Субейра вернулся с того света, это верно. Когда его привезли сюда, сердце уже остановилось. Если его и удалось оживить, то лишь благодаря стечению особых обстоятельств.

Я вынул карандаш и записную книжку.

– Объясните.