Хоуэлл вопросительно посмотрел на Бриттон.
— Мистер Глинн, — возразила Бриттон. — Это самоубийство — вести такое крупное судно за границу льдов. Особенно в такую погоду.
— Есть тому причины, — ответил Глинн.
— Не поделитесь ли с нами? — спросил Ллойд. — Или будете по-прежнему держать нас в неведении? Может быть, мы могли бы принять согласованное решение.
Глинн посмотрел сначала на Ллойда, потом на Бриттон, затем на Хоуэлла.
— Справедливо, — согласился он. — У нас осталось всего два пути: повернуть и постараться убежать от эсминца или идти этим курсом и попытаться скрыться от него за границей льдов. Первый имеет вероятность неудачи, близкую к ста процентам. Второй — немного меньшую. Есть и дополнительное преимущество: эсминцу придется идти по морю с боковой волной.
— Что за граница льдов? — спросил Ллойд.
— Это там, где замерзающие воды вокруг Антарктиды встречаются с теплыми северными водами Атлантики и Тихого океана. Океанографы называют это антарктической конвергенцией. Там непроглядные туманы и, конечно, очень опасные льды.
— Вы предлагаете вести «Ролвааг» в тумане среди льдов? Звучит и впрямь самоубийственно.
— Сейчас нам нужно укрытие от эсминца на некоторое время, чтобы изменить курс. Мы можем сбежать только в темноте, в тумане, во льдах.
— Мы можем просто утонуть тоже.
— Вероятность наскочить на айсберг меньше, чем вероятность быть потопленными эсминцем.
— Что, если тумана не будет? — спросил Хоуэлл.
— Тогда у нас будет проблема.
Все замолчали. Потом Бриттон сказала:
— Мистер Хоуэлл, переходите на курс один-девять-ноль. Поворачивайте очень медленно.
После едва заметного колебания Хоуэлл негромко передал приказ рулевому. И пока говорил, не сводил взгляда с Глинна.