Наверное, это к лучшему, поскольку Логану вовсе не хотелось передавать Вайзмену слова Инша в присутствии оператора Би-би-си.

— И не забудь, что в половине двенадцатого Стратклайд представит предварительный обзор.

— Но я не…

— Если я там должна быть, значит, и ты тоже. И ты не открутишься, так что не пытайся. Запомни: в половине двенадцатого. Если опоздаешь, я сделаю тебе… что-нибудь очень неприятное. Ни хрена на данный момент не придумала, но точно ничего хорошего!

Вайзмен звучно харкнул на вытертый линолеумный пол. Комната для допросов совсем не тянула на картинку из журнала «Лучшие дома и тюрьмы», но сгусток слизи не улучшил общего вида. Все лицо Вайзмена было в кусках лейкопластыря.

Логан отпил глоток непонятной жидкости, которую здесь выдавали за кофе.

— Одна маленькая птичка донесла мне, что у тебя были разногласия с Ричардом Дэвидсоном.

Вайзмен пожал плечами:

— Некоторые типы — идиоты от рождения.

— Ты уложил его в больницу: сломанная нога, треснувшие ребра, сотрясение…

— Этот маленький засранец решил поплакаться мне в жилетку.

— Ты считаешь, что у тебя еще недостаточно неприятностей, Кен?

— А что они мне сделают? Арестуют?

Хороший вопрос.

— У меня к тебе послание. От инспектора Инша…

— Дай-ка догадаюсь — он меня убьет? Я выйду из тюрьмы Питерхед только в пластиковом мешке? — Вайзмен фыркнул. — Я это уже слышал. Его приятель Брукс говорил то же самое. И погляди, что с ним случилось.

Молчание.

— Он просит его простить.

Вайзмен нахмурился, пожевал губами, перевел глаза с наручников на гипс на правой руке, затем на камеру, прикрепленную к стене: