Раньше он не мог заставить себя прийти сюда, но решил, что теперь пора. Кладбище было укрыто снегом, но дорожки вдоль могил недавно расчистили.

— Далеко идти? — поинтересовалась Ливия, когда они огибали церковь.

— Нет, мы уже почти пришли, — ответил Йоаким.

Еще через минуту они стояли перед могилой Катрин, засыпанной снегом. Из-под сугроба виднелся только краешек памятника, и Йоаким нагнулся, чтобы стряхнуть снег.

«Катрин Лунный свет Вестин» и даты рождения и смерти.

Сделав шаг назад, Йоаким встал между Ливией и Габриэлем.

— Здесь покоится мама, — тихо произнес он.

Дети стояли словно оцепенев. Никто не произнес ни слова.

— Здесь красиво, да? — нарушив тишину, сказал Йоаким.

Ливия молчала. Габриэль отреагировал первым.

— Мне кажется, маме холодно, — проговорил он.

И, подойдя к могиле, начал молча расчищать снег. Сначала с памятника, а потом и с земли перед ним. Показались засохшие розы. Это Йоаким положил их на могилу осенью.

Довольный своей работой, Габриэль вытер нос варежкой и посмотрел на Йоакима.

— Молодец, — сказал тот сыну.

Затем достал из пакета фонарь со свечой внутри, который с трудом вдавил в промерзшую землю. Свечи должно было хватить на пять дней. Значит, на Новый год у Катрин будет свет.

— Вернемся в машину? — предложил детям Йоаким.

Габриэль кивнул, но затем нагнулся и потянул кусок ткани, торчавший из-под снега на могиле Катрин.

Это была застывшая на морозе светло-зеленая ткань, по виду напоминавшая рукав от кофты. Йоаким похолодел.

— Оставь, Габриэль! — сказал он резко.

Напуганный сын выпустил ткань. Нагнувшись, Йоаким быстро закидал ее снегом. Затем спросил: