Значит, все правильно. Это та самая Вероника Клосс.

– Вероника Клосс, – ледяной женский голос.

Арон прокашлялся и рассказал, кто он и откуда звонит.

– Мы с вами родственники.

– Родственники? По какой линии?

Арон рассказывает, чувствуя, как с каждой минутой его шведский становится все свободней и свободней. Про Рёдторп у воды. Про Эдварда Клосса и свою мать, Астрид. Про Свена, как отчим взял его с собой в Ленинград. Как тяжело они работали…

Он останавливается. Дальше рассказывать не имеет смысла.

– Но мы родственники, – заключает он. – Эдвард Клосс – мой отец.

Молчание.

– Я кладу трубку. – И короткие, писклявые гудки.

Арон так и остался сидеть с зеленой телефонной трубкой в руке. Оглянулся на Милу:

– Разговор прервался.

Мила кивает.

– Дождемся тепла и поедем в Стокгольм, – говорит она. – Навестим твою родственницу Веронику. Это не телефонный разговор. Возьмешь свои старые бумаги, умница, что не выкинул. Возьмешь табакерку. Ты же брат ее отца.

– Не отца, а двоюродного брата отца. Я ей двоюродный дядя.

– Все равно. Близкие родственники. Они должны вернуть тебе твой хутор и твой участок.

Лиза

Лиза

Паулина не давала ни секунды передышки, уводила Лизу все дальше и дальше от взорванной скалы. Они уже подошли к каменной изгороди кемпинга.

Лиза решила, что Паулина спешит в свой кемпер, но она свернула, потащила Лизу дальше по дороге и остановилась на обочине.