– Да уж, конечно, – усмехнулась Оливия. – Так где мой подарок?

– Мое присутствие и так уже подарок, – пошутил Генри. – Кроме того, твой день рождения завтра. Так что даже если я привез тебе кое-что классное из колледжа, то придется подождать до утра.

Я подумала о лежавших в моем рюкзаке серебряных сережках лентовидной формы, которые я собиралась утром подарить Оливии. На них я потратила большую часть денег, подаренных дедушкой, бабушкой и другими родственниками на мой собственный день рождения.

– Злюка, – ответила Оливия.

– Генри, ты уже знаком с Мишей и Кэндис. А это – Вайолет и МакКенна, – представила нас Оливия, кивая в сторону каждой из нас.

– МакКенна, – повторил он, оглядывая меня с ног до головы своими ярко-зелеными глазами. За время, прошедшее после выпуска Генри и начала летних каникул, я съездила во Флориду к папе и его жене Ронде, работавшей медсестрой. Она помогла мне скинуть девять килограммов, из-за которых мне приходилось в течение нескольких лет покупать вещи большого размера в специальных магазинах. Когда я вернулась домой в Висконсин, мама оценила мой новый внешний вид – и наконец смирилась с дороговизной глазных линз. Мне еще в третьем классе поставили диагноз «близорукость» – но только сейчас я смогла наконец-то освободиться от очков. Если верить Оливии, меня стало просто невозможно узнать. Наверное, это должно было бы меня оскорбить – однако мне польстило, что она находит меня привлекательной.

– Я тебя помню. Ты живешь на Марта-Роуд, да?

Столь внезапного внимания с его стороны было достаточно, чтобы заставить меня заикаться. Если бы я знала, когда Оливия приглашала меня к себе, что там будет и Генри, – скорее всего, я бы испугалась и отказалась: придумала бы какую-нибудь отговорку – например, что нужно ехать в город с мамой.

– Ага, – удалось ответить мне.

Удивляло не то, что он знал, на какой улице я живу. Это было известно всем еще с тех пор, когда мне было восемь: все ездили мимо нас. Наверное, меня поразило, что он помнил это спустя столько лет.

– Круто, – кивнул Генри, не улыбаясь.

Последовало мгновение неловкой тишины, и я боялась, что все (кроме Вайолет) думали об одном и том же: о той причине, по которой Генри все еще помнит меня. Об этом редко говорили в городе, а я и подавно предпочитала об этом особо не думать. К счастью, никто ничего не сказал.

«Ты МакКенна Брейди, та девочка»…

– У меня есть билеты на «Пэкерс» на завтра, – объявил Генри, нарушая тишину. – Мы с папой поедем на игру после визита к рентгенологу.