– Боюсь, я вынужден настаивать.

– Настаивать? Это что значит?

– То, что если мы не услышим его слов, то уйдем. Оба.

– Тони, вынь ему изо рта ту штуковину.

Тони вытаскивает кляп. Тот парень просто пускает слюни и пялится в вечерний свет, как слепой.

– Молодой человек, что вы можете сказать за себя? Вы, конкретно вы. Вы не видите, что мы даем вам шанс?

Дурак дураком смотрит на менеджера и бабачит:

– И могу видеть прямо сквозь себя. Вижу насквозь, насквозь вижу. Левит, Числа и Второзаконие.

– Из этого рта ты не услышишь ничего путного, – говорю я и машу Тони Паваротти, чтобы тот вставил кляп на место. – Ну а кого-нибудь из этих ты видел сам?

– Мы видели вот этого, который сзади, – отвечает менеджер. – А сейчас он чего-то молчит…

– Этого? Его год прятала мать. Прямо у нас под носом.

– Нас надуло ЦРУ, – мямлит обапол, – мы даже ничего не помним. Это только когда мать мне сказала, что я стрелял… Я только тогда и узнал, а сам так и не помню. Джа клянусь.

– А ну-ка, ну-ка… Постойте. Да я же с ним знаком! Его кличут Зверюга Легго. Он из Джунглей. Недалеко от тех мест, где мы все выросли. Он всю дорогу там ошивался; так часто, что даже я стал его узнавать, хотя наведывался туда довольно редко.

– Это все тот цэрэушник. Цэрэушник и Джоси Уэйлс, и еще один, что говорит по-ямайски и по-америкосовски. Вроде тебя. Почему мне никто не верит?

– Тони, заткни этого козла. Легго, так ты видел его возле дома?

– Раз или два. Внутри – нет, а только за воротами или в воротах. Раз мы даже подходили перетереть с ним и его братьями.

– Мы?

– Ну да, мы. Те, кого ты тут видишь. Подошли потолковать с ним и его другом, но они сказали, что из Джунглей и у них дела с другом, а не с Певцом.

– Вот как?

– Я же говорю, что никогда не давал никому беспокоить Певца. Даже подходить к его дому без моего разрешения. А уж тем более что-то у него клянчить.