Морван потер лицо. Кожа у него была настолько сухая, что периодически шелушилась. Ребенком Эрван зачарованно наблюдал, как отец медленно сдирает с себя лоскуты, глядя в телевизор, – так змея избавляется от старой чешуи.
– Про пилота я в жизни не слышал. Девушку с набережной я знал.
– Ты мне это уже говорил: девчонка из транспортного отдела и…
– Я ее знал ближе.
– Ты хочешь сказать?..
– Нет. Я не по этому делу.
– Девчонку тогда только выпустили из тюрьмы. Я помог ей в рамках программы. Поддерживал ее, советовал… Я… ну… я был к ней очень привязан.
С долей извращенного удовольствия Эрван смотрел на это непривычное зрелище: Старик краснел, рассказывая о своих интимных чувствах.
– Могли ее убить, чтобы впутать тебя?
– Или просто причинить мне боль.
Они по-прежнему шли по серебристой мостовой. Оцепленный периметр заканчивался. Здесь туристы были еще не в курсе зловещей находки. Беспечность витала над толпой, как золотистый дымок. Возвращение к величественной реке, солнечным берегам и мороженому «Бертильон».
Эрван выбрал наугад следующий вопрос:
– Почему Человек-гвоздь изымал органы?
– Я же тебе говорил: он боролся с колдунами. Думал, что ему самому со всех сторон грозят чары. Вот и решил превратить этих женщин в минконди. Обычно статуэтки вырезают из дерева. Каждая статуэтка является обиталищем духа, носителем какой-то магической задачи. Когда ее хотят активировать, втыкают гвоздь или осколок.
– Фарабо так и делал?
– В безумном ритме. За одну ночь он активировал свой человеческий фетиш сотнями гвоздей, чтобы возвести невидимый барьер между собой и своими врагами.
– По мне, так это не объясняет, зачем он извлекал органы.
– Он думал, что таким образом помогает высвободиться энергии внутри тела. Если новый убийца досконально следует ритуалу Фарабо, он должен заставить жертву выпить специальную микстуру, вызывающую рвоту. Перед жертвоприношением организм должен быть… очищен. Все это довольно трудно понять. Тем более в семи тысячах километров от Конго.