– Это у него с головой не в порядке. По моим подсчетам, он сейчас на дневной дозе в пять граммов. – Она взяла одну из фотографий и сунула ему под нос. – Видишь это? Сделка происходит на паркинге в Ле-Аль около одиннадцати вечера. Если приглядишься, увидишь спящих в машине детей.

Эрван вернул ей снимки. София снова прикурила сигарету. Зажав ее губами, она нервно запихала фотографии обратно в конверт и снова сунула ему в руки.

– И что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

– Начни расследование против Лоика.

– Я в угрозыске, – заметил он ледяным тоном.

– Обратись к коллегам из наркоконтроля. Пять граммов – это больше, чем для личного пользования, это запас для торговли. Он может считаться…

– Ты сейчас говоришь о моем брате.

– А еще об отце моих детей. О наркомане до мозга костей, который утверждает, что в состоянии оставлять себе детей каждую вторую неделю, отводить их в школу, кормить, заботиться о них при любых обстоятельствах и…

Он резко встал:

– Можешь на меня не рассчитывать.

– Друг за друга горой, так?

– У Лоика свои недостатки, но…

– Свои недостатки? Он жалкая развалина. Я заснуть не могу, когда они с ним. Господи, это же просто здравый смысл!

Тревога исказила черты его невестки. Свет вокруг них переменился. Ртутные отблески мелькали среди листвы. Будет гроза. Настил под ногами показался Эрвану еще более неустойчивым.

– Делай что хочешь. – Он постарался придать голосу твердость. – У тебя есть эти фотографии. Наверняка есть и свидетельские показания. Отдай все своей адвокатессе. Она знает, что делать.

– Клан Морванов: плечом к плечу против угрозы.

– Твои дети тоже Морваны. Повторяю, не рассчитывай на меня.

Она тоже поднялась, яростно запихивая конверт обратно в сумку от Баленсиаги. В этот момент прогремел гром, и с такой силой, что задрожали портики. Дети закричали, многие бросились к матерям.

Эрван поискал глазами племянников, чтобы попрощаться, но не нашел. Ну и ладно. Внезапно тучи с облегчением вывернули свое нутро. Ливень обрушился с безудержной силой.

– Позвони, если я буду нужен, – сказал он Софии, – но только не для такого дерьма.