– Никогда. Не самые лучшие воспоминания.

Старик врал, но у Эрвана не оставалось времени, чтобы докопаться до правды.

– Должна быть связь между «Кэрвереком» и Институтом Шарко.

– Забудь ты о психушке. Фарабо умер три года назад. – Он посмотрел на часы. – Мне пора идти. Опоздаю на посадку.

– За все годы ты его ни разу не навестил?

– Ни разу.

– Он провел сорок лет в Бретани?

– Нет, сначала его содержали в Киншасе, потом в Бельгии. Только в двухтысячных годах Франция предложила поместить зверя у себя. У клиники появилась новая программа, уж не знаю какая. Бельгийцы были счастливы от него избавиться.

Старик достал свою сумку с заднего сиденья и ухватился за ручку дверцы.

– Погоди! У меня еще есть вопросы.

– А у меня больше нет времени, – возразил Морван, опять бросая взгляд на часы.

– У жертв обрит череп, почему?

– Для сходства с деревянными фетишами, настоящими минконди.

– А зеркала перед глазами?

– Они символизируют дар ясновидения. Такой нконди может видеть будущее.

– Постарайся вспомнить побольше об этих ритуалах. Нет ли там чего-нибудь, что может выдать сегодняшнего убийцу? С современными способами анализа?

Морван на несколько секунд задумался. От него несло «Orange vert» Hermes, но, что бы он ни делал, что бы ни говорил, прежде всего от него исходило ощущение глухой угрозы, скрытой мощи.

– Чтобы привести фетиш в действие, нганга плюет на него, поливает пальмовым вином… Фарабо пошел дальше: он капал жертве на голову и плечи собственной кровью.

– Это означает, что…

– На женщинах была его кровь, да. Но в то время мне от этого было не легче.