– Но…
– Я не буду повторять, черт!
Водитель пересек улицу Ренн под гудки со всех сторон. Эрван набрал номер Крипо – в таком темпе его ребятам и докладывать будет нечего, когда он доедет.
– Тут у меня кое-что интересное, хоть вроде и сбоку припеку, – заметил эльзасец.
– Что?
– Помнишь, я тебе о скульпторе говорил, Лартиге, лидере группы любителей «беспредела»?
– Смутно.
– Я проверял по нету и напал на его скульптуры. Советую зайти посмотреть.
– По чему?
– Я тебе ссылку прислал по Интернету, ты…
– Я сейчас в машине, расскажи сам.
– Это гигантские версии фетишей, о которых ты говорил.
–
– Точно. Огромные такие фигуры, утыканные гвоздями и осколками. Ужасающие творения, которые продаются на вес золота.
Эрван не верил в прямую связь, вроде «Скульптор перешел на человеческую плоть», но это подтверждало ту цепочку, которая у него интуитивно сложилась: «беспределы», сообщество садомазо, Человек-гвоздь, теперешние убийства…
– Распечатай мне фотографии, я еду в контору. А о самом Лартиге ты что нашел?
– Он объявился в восьмидесятых годах, отучившись в Париже и в Риме. Не стал примыкать ни к одному из тогдашних течений вроде «Свободного фигуративного искусства», «Трансавангарда» и прочего, и целиком посвятил себя жесткой, грубой скульптуре, основанной на африканском искусстве. Этакий одинокий волк.
– В картотеке числится?
– На него даже ни одного протокола не заведено. С двадцати пяти лет зарабатывает состояния. Мастерские в Париже, Риме, Нью-Йорке. Громкие выставки. Живет на широкую ногу, но богемно. Типа ездит на велосипеде, пока личный шофер наводит блеск на «ягуар».