Зал напоминал библиотеку, которая мутировала в полярную лабораторию. Шкафы-холодильники, пронумерованные, из нержавеющей стали. Белый кафель от пола до потолка. Холодный неон идеально подходил для освещения ящиков с жидким азотом, в которых поддерживалась температура минус сто восемьдесят градусов.

– На протяжении многих лет мы собираем клетки.

– Клеточные штаммы?

– Изначально это не всегда так, но мы научились их дедифференцировать, то есть делать из них нейтральные, а потом генетически перепрограммировать.

Одеты они были как космонавты в бумажной обертке: комбинезоны, плиссированные нашлепки на черепе, бахилы на ногах. И передвигались шелестя, словно листья, а в довершение всего были вынуждены защитить лицо хирургической маской и очками на случай возможных брызг: азот так холоден, что обжигает, как пламя.

– Кому принадлежат клетки?

– Предусмотрительным пациентам, которым мы сможем в нужный момент спасти жизнь.

Они шли вдоль блестящих стен. Странным образом это средоточие вечной жизни напоминало морг.

– Придет день, когда фрагмент пуповины будет систематически сохраняться из терапевтических соображений. – Врач положил затянутую в перчатку руку на хромированную дверцу. – В распоряжении каждого человеческого существа будет запас клеток, что позволит обновить его кровь, костную ткань, всю человеческую машинерию.

Эрван подумал о первом дне Великого поста, дне воздержания, когда священник чертит крест на лбу верующего и произносит слова из Книги Бытия: «Прах ты и в прах обратишься». Минули те времена: человек отныне был не прахом, а бессмертными клетками.

– Расскажите мне о Ди Греко, Лартиге, Редлихе, Ирисуанге.

Шлиме не заставил лишний раз себя просить:

– Они явились ко мне и предложили безумный план, на который я тут же согласился.

– Почему?

– Во-первых, из-за денег. А еще ради эксперимента. Их идея завораживала: стать кем-то другим благодаря спинномозговой пересадке.

– Вы знали, откуда взялись клетки? Кого они выбрали в качестве оригинала?

– Нет. Мне это было не важно.

Человек воспроизвел убийцу в четырех экземплярах и говорил об этом как о банальной программе исследований.

– Вы осознаете, что я мог бы обвинить вас в незаконной медицинской практике?

Хирург стянул маску с лица и от души рассмеялся. Из его рта вырвался клуб пара.