– В ту ночь, когда случился пожар, она прибежала к местному священнику, старому Джону Секфорду, он тут до сих пор служит викарием. Разум оставил ее. Она не хотела выходить из дома викария. После расследования ее увезли прочь… говорят, к родственникам в Лондон. Неужели ваш друг так и не встречал ее? – спросил Харриданс с любопытством.

– Нет.

Я подумал, что слышу не совсем то, что ожидал: в этой повести не было никакого насилия.

– А эта Эллен, какая она была из себя? – задал я еще один вопрос.

– Довольно хорошенькая. Тогда ей было примерно девятнадцать лет. Избалованная отцом девушка, на все имеющая собственное мнение. Печально было то, что перед пожаром поговаривали о ее свадьбе.

– И за кого же она собиралась?

– За мастера Филипа Уэста, у его семьи есть земли в нашем краю. После пожара он отправился служить во флот короля.

– Полагаю, что дознание засвидетельствовало случайную смерть.

– Так, – кивнул Уилф, но потом вдруг возбудился и выпалил: – У меня были собственные вопросы об этом пожаре! До сих пор не понимаю, почему сам мастер Феттиплейс не сумел выбраться из огня. Но меня не позвали. Мастер Квинтин Приддис поторопился с завершением расследования.

Я распрямился:

– Приддис?

Глаза моего собеседника сузились:

– Вы его знаете?

– Только по имени. Он представляет в Хэмпшире Сиротский суд.

– Тогда он был в Сассексе одним из коронеров.

– А мистрис Феттиплейс не рассказывала, как случилось, что не сумели спастись ни ее отец, ни ваш друг?

– Одежда Питера вспыхнула, и каким-то образом огонь перескочил на одежду мастера Вильяма… Так она сказала, и ее свидетельство было единственным. Плавильня погибла, и от бедного Питера или мастера Феттиплейса не осталось ничего, кроме обгорелых костей. А вы точно не знакомы с Квинтином Приддисом?

Теперь в глазах Харриданса появилась тревога.

– Никогда не встречался с ним, – заверил я его.

– Мне пора идти, – вдруг заявил старик. – Жена уже ждет меня. Долго ли вы пробудете в Рольфсвуде?