Джек указал на дом на противоположной стороне переулка, чуть ниже.

– Вот он. Там над крыльцом большая тюдоровская роза, как и говорил Броккет. Можете убедиться.

Я посмотрел, куда он указывал. Дом со ставнями, без стекол в окнах, ставни закрыты. Стояла тишина. Перед уходом я посмотрел на маленькие часы у себя в гостиной – сейчас, наверное, было уже полдевятого.

Мы ждали и наблюдали. Из соседнего дома вышла служанка с ведром грязной воды и вылила ее в канаву посреди дороги. Мы насторожились, когда в конце улицы показался факел и послышались голоса. Однако это оказался всего лишь факельщик, освещавший дорогу семейной компании; люди беспечно болтали, возвращаясь из гостей. Они скрылись в одном из домов ниже по переулку.

– Который час? – тихо спросил Николас. – Должно быть, уже около девяти.

– Думаю, да, – ответил Барак. – Но, похоже, Стайса еще нет.

– А может быть, он уже внутри, – прошептал я. – Где-нибудь в глубине дома.

Джек прищурил глаза:

– Хорошо, подождем, когда пробьют часы. Стайс не стал бы опаздывать, раз проделал путь в Хэмптон-Корт и обратно, чтобы посоветоваться со своим хозяином.

Мы подождали. Когда часы пробили, Барак набрал в грудь воздуха.

– Пошли! – выдохнул он. – Бросаемся на него, как только откроется дверь.

* * *

Мы полубегом пересекли улицу. Я взглянул на тюдоровскую розу над крыльцом, а Джек уже громко стучал в дверь. Они с Николасом положили руки на рукояти мечей, а я схватился за нож.

Послышались быстрые шаги – похоже, они и в самом деле приближались из глубины дома, – и в щели между ставнями показалось мерцание свечи. Как только мы услышали, что ручка с внутренней стороны повернулась, Барак навалился на дверь плечом и ворвался внутрь. В доме был полумрак – лишь пара свечей горела в подсвечнике на столе. В их свете я увидел, как Стайс отшатнулся и схватился за меч на поясе. Но мои сотрудники уже приставили клинки к его груди.

– Попался! – торжествующе воскликнул Овертон.

И тут я заметил краем глаза движение с обеих сторон двери – поджидавшие там люди быстро выскочили. Сверкнули два меча. Джек и Николас быстро повернулись, а двое крепких парней бросились на них. В свете свечи я узнал их лица: один светловолосый с бородавкой на лбу, второй почти лысый. Убийцы Грининга, Дэниелс и Кардмейкер.

У Барака и Овертона хватило проворства отразить удары. Я тем временем, выхватив нож, бросился вперед, готовый поразить лысого в шею, – однако он оказался проворнее меня. Продолжая сражаться с Ником, он сумел обернуться и ударить меня локтем свободной руки в лицо. Я отлетел к стене. Однако то, что наш лысый противник отвлекся на меня, дало Овертону преимущество, и он начал теснить противника.