— Оставь его в покое, — сказала Жаклин. — Аллон и так достаточно настрадался по твоей милости.

— Ты говоришь «Аллон настрадался», но забываешь о том, что он убил моего брата. Его страдания ничто по сравнению с тем горем, которое он причинил моей семье.

— Твой брат был террористом! Он заслуживал смерти.

— Мой брат сражался за свой народ. Он не заслуживал, чтобы его пристрелили, как собаку, когда он лежал в постели.

— Это было много лет назад и, как говорится, быльем поросло. Но если тебе так уж необходимо убить израильского агента, возьми мою жизнь, а не его.

— Благородный порыв, Сара, ничего не скажешь. Но ты должна иметь в виду, что твой друг Габриель вторую свою женщину мне без борьбы не уступит. Так что закрой глаза и расслабься. Путь нам предстоит длинный.

* * *

Время близилось к рассвету, когда Тарик, миновав Уайтстоун-бридж, въехал в Куинс. Когда же он миновал аэропорт Ла-Гуардиа, движение на улицах стало постепенно набирать силу. В это время небо на востоке окрасилось в светло-серый цвет, служивший предвестником скорого восхода. Тарик включил радио, прослушал отчеты о положении на дорогах, после чего прикрутил звук и сосредоточился на вождении. Через несколько минут в поле зрения путешественников возникла Ист-Ривер, а после этого Жаклин увидела первые солнечные лучи, позолотившие небоскребы Нижнего Манхэттена.

Тарик съехал с междугородного шоссе и покатил по улицам Бруклина. Теперь, когда встало солнце, она получила наконец возможность рассмотреть этого человека при дневном свете. Ночь, которую он провел за рулем, сильно сказалась на его внешности — и не лучшим образом. Он побледнел еще сильнее, хотя, казалось, такое невозможно, а глаза у него покраснели и слегка слезились. Машину он вел правой рукой, а левая покоилась на колене и сжимала рукоять пистолета.

Жаклин бросила взгляд на уличные знаки: Кони-Айленд-авеню. Дома, улицы да и сам урбанистический пейзаж вокруг несли отличительные черты Среднего Востока и Азии. Они проезжали мимо колоритных пакистанских рынков и декорированных в восточном стиле лавочек, в которых торговали фруктами. В лучах утреннего солнца поблескивали вывески и витрины ливанских и афганских ресторанов, ближневосточных туристических агентств, магазинов по продаже восточных ковров и глазурованной облицовочной плитки. В окне промелькнула мечеть с бело-зеленым, из искусственного мрамора, фасадом, пристроенным к зданию старого кирпичного пакгауза.

Тарик свернул на тихую, застроенную жилыми домами Парквиль-авеню, медленно проехал квартал и остановился у трехэтажного кирпичного здания на углу Ист-Инглиш-стрит. В цокольном этаже этого дома размещался магазин деликатесов, а остальную полезную площадь занимали апартаменты. Тарик выключил мотор и дважды нажал на клаксон. В квартире на втором этаже на короткое время зажегся свет.