— Значит, сегодня вечером Юсеф маячил рядом с моим столиком не случайно? — спросил Габриель. — Ты специально послал его в Тель-Авив, чтобы я мог его увидеть? Ты хотел, чтобы я узнал правду?

Шамрон на долю дюйма, не более, наклонил голову. Разумеется.

* * *

Было четыре часа утра, когда Габриель вернулся на свою квартиру в Иерусалиме. На столе лежал большой служебный конверт. В конверте находились три других конверта — поменьше. В одном лежал авиабилет на утренний рейс до Лондона, в другом — три паспорта трех разных государств на три разных фамилии. Последний, третий, конверт был набит американскими долларами и британскими фунтами. Габриель сложил все три конверта в большой и отнес его в спальню, где уложил немногие принадлежавшие ему вещи в рюкзак. До отлета оставалось пять часов. Поначалу он хотел было прилечь, но сразу понял, что уснуть не удастся. Тут ему пришло на ум съездить в Херцлию. Там жила Жаклин. Все было лживо, зыбко и лишено подлинной реальности. За исключением Жаклин...

Он прошел на кухню и сварил кофе, отнес кофейник и чашку на балкон, уселся за стол и стал ждать, когда наступит рассвет.

Эпилог

Эпилог

Порт Навас. Корнуолл

Что-то разбудило Пиила. Он перекатился на бок, взял со столика фонарик и посветил на циферблат часов: 3.15 ночи. Выключил фонарик и лежал в темноте без сна, прислушиваясь к доносившимся до него звукам: стенанию ветра в вершинах деревьев за окном и приглушенным голосам Дерека и матери, которые шепотом переругивались в соседней комнате.

Из разговора Дерека с матерью он улавливал лишь какие-то обрывки; Пиил прикрыл глаза, вспомнив, как кто-то говорил, что слепые слышат лучше, чем зрячие. «У меня проблемы с новой пьесой, — говорил Дерек. — Никак не могу найти нужные ходы в первом акте... трудно, когда в доме ребенок... вернулся бы в Лондон и жил с отцом... остались бы вдвоем снова... любили друг друга, как прежде...» Пиил с силой смежил веки, пытаясь сдержать заструившиеся по щекам слезы.

Он хотел уже было накрыть голову подушкой, как вдруг услышал за окном непривычные посторонние звуки — лязг и скрежет сочленений старого автомобиля, напоминавшие громыхание телеги по булыжной мостовой. Пиил отбросил одеяло, спустил ноги с постели и коснулся ступнями холодного деревянного пола. Прихватив фонарик, он пробежал к окну и выглянул на улицу: в непроглядной тьме вдоль берега залива по направлению к устричной ферме дрейфовала алая точка светившего подфарника.

Машина исчезла за деревьями, но минутой позже, развернувшись, вынырнула из зарослей неподалеку от пирса. Теперь ее фары светили Пиилу прямо в глаза. Это была знакомая ему старая спортивная машина марки «МГ». Она подъехала к принадлежавшему смотрителю фермы домику и остановилась. Пиил направил фонарик на машину и, нажав кнопку, дважды включил и выключил свет. Фары «МГ» дважды мигнули в ответ. Потом шум двигателя стих, а фары погасли.